Гостил с семьёй, как обычно, летом в деревне у деда, которому тогда уже перемахнуло за 90. Вечером смотрели по телику фильм "Долгая помолвка". Дед в полудрёме сидел с нами, и я был уверен, что он не следит за сюжетом, ибо всегда недолюбливал иностранные фильмы. Но когда на очередной рекламе выключили звук (из-за дедовой глуховатости он обычно был на полной громкости), дед вздохнул и сказал: "М-да, твой-то дед на войне был точь-в-точь, как тот Муха (Селестен Муха — эпизодический, но яркий персонаж этого фильма)! — а дед продолжал. — Шустрый и хитрый был пройдоха. И болтливый впридачу. Кому хочешь зубы заговорит, а под шумок — свои делишки провернёт. Но товарищем был хорошим... Многих однополчан не раз и не два выручал от смерти, холода и голода спасал".

Меня немного напрягло, что дед говорил о себе в третьем лице, но перебивать его я не стал, поскольку о войне он рассказывал крайне редко и неохотно. Но дальше пошло и вовсе неожиданно: "Погиб он в штрафбате в 44 году. Все по нём очень тосковали. А отправили его туда за то, что натворил ещё в самом начале 43-го года. Он тогда, охмурив ординарцев и поваров, уволок кое-что из провианта штабной кухни. Не для себя, а для давно не евших товарищей. В штрафбате же он поторопился "искупить вину кровью", но не подрассчитал…"

Так я узнал, что человек, которого я всю жизнь считал своим родным дедом, на самом деле лишь его бывший однополчанин. После войны он пришёл в село, чтобы рассказать семье товарища, каким хорошим он был человеком, но, увидев, как тяжело живётся с пятью детьми жене погибшего однополчанина, сначала остался просто помочь, а потом и жить. Сам он был городским и с паспортом, а у селян паспортов не было. Он за бутылку самогона выправил у старика-старосты справку, что является мужем и отцом семьи, и стал селянином. Всю оставшуюся жизнь прожил под именем однополчанина, не имея никаких наград и ветеранских выплат.

Во всё это мне было очень трудно поверить, но лишние расспросы делали деда всё более неразговорчивым на эту тему. Лишь после его смерти, перетряхивая закоулки его дома, в укромном месте я нашёл и старый паспорт, и военную книжку, и простенькие награды человека, по собственной воле отказавшегося от своего имени и ставшего отцом чужим детям. К сожалению, я уже никогда не узнаю, почему он именно так сделал. По его настоящим документам никаких родственников найти пока не удалось.

Во время учёбы в академии был у нас один очень принципиальный препод. Нельзя было прийти на пару без методички или тетради — не пускал, а если пропустишь пару, то потом хрен отработаешь. Мы были заочники, методичек на всех хватило, но в библиотеке не было ни единого лишнего экземпляра. Однажды однокурсник забыл дома методичку, жил он в том же городе и решил съездить за методичкой домой. Сел в машину и поехал. Надо было успеть за 20 минут перемены. Этот парень погиб в ДТП из-за превышения скорости, остались жена и двое детей. Никогда не забуду выражение лица этого преподавателя, когда он на следующей паре пришёл к нам в аудиторию.

Я ходила в садик для детей с пороком зрения. Это была редкость для 90-х годов, поэтому нас часто снимали для телевидения. Однажды к нам приехали американцы и привезли огромную гору игрушек. Собрали всех детей в актовый зал, и под прицелом телекамер, хвалебные оды директрисы и бурные аплодисменты мы получили эти подарки. Каков же был облом, когда позже эти игрушки у нас отняли воспитатели. Все до единой. Даже личные шкафчики для одежды обыскали.

Собралась я печь пирожки. Как раз парень хотел зайти ко мне. Попросила его по дороге купить мак. Пришёл с пакетом бургеров. Ему и в голову не пришло, что я просила "настоящий мак", и вообще он даже не знал, что такой продаётся в магазинах! После этого я конкретизирую свои просьбы.

В 2012 году я попала в страшное ДТП. Отделалась парой царапин и синяков, хотя должна была лежать на асфальте несколькими кусками. С тех пор меня не покидает ощущение, что я живу не своей жизнью. Кажется, что всё, меня окружающее, — это иллюзия, созданная умирающим мозгом. И с каждым годом это ощущение становится всё сильнее и сильнее.