Я, наконец, нашёл его. Встречные, то ли по бестолковости, то ли по ехидству, давали самые противоречивую информацию. А никаких указателей или рекламы, конечно, не было, не универсам же. "Он" — это ОРС, отдел рабочего снабжения. Магазины были такие, но не для всех, а для определённой касты. В нефтедобывающих районах – только для нефтяников, в металлургических – для металлургов, вдоль железных дорог для железнодорожников и так далее.

Зашёл, внутри пусто. Только за прилавком колышется туша продавщицы. Да в углу скромно притулилась какая-то старушка, ничего не покупает и – почему-то сразу понятно – никого не ждёт, просто стоит. "Здрасьте" "И Вам не кашлять, молодой человек. "Предъявил я свои бумаги. "Тушёнка есть? Нету… Может, сгущёнка есть? Тоже нету… А это есть? О, это мне повезло, пять килограммов свешайте, пожалуйста. А это? Да у вас тут какой-то край изобилия. Тоже пять килограммов. А это?.. "Набил я свой мешок доверху. Набор, в сущности, скромненький, но ведь в обычных магазинах и того нет, только "Завтрак туриста" и какая-то морская водоросль в банках. И то и другое гадость несусветная, абсолютно несъедобная. По завершении в шутку, как и с тушёнкой да сгущёнкой, спрашиваю: "Сыр есть? Есть?! Вы всерьёз? Полтора килограммчика, пожалуйста. Куском. " "Нельзя, — ответствует продавщица. – Максимум четыреста граммов. " "Давайте четыреста. "Какой именно сыр, мне и в голову не пришло спрашивать, их по всей РСФСР было, кажется, три названия, все не особо вкусные, но это был сыр. СЫР.

Тут к прилавку тихо подошла та самая старушка. Мне заметились её руки, большие, тёмные, натруженные. Раньше-то видно не было, она их под платком прятала. Платок потрёпанный, кое-где аккуратно заштопанный, повязан вокруг талии неопределённого цвета ветхого, но чистого платья. "Доченька, а мне сырку продашь? " "Нельзя, — привычно отвечает продавщица. – Вот молодому человеку можно, он поездник, а тебе, мамаша, нельзя. " "Извини меня, старую. Ты уж, доченька, на меня не сердись. Прости меня, доченька. "

Дошагал я до двери. Развернулся и пошёл обратно.

— Бабушка…

Она подняла на меня выцветшие глаза. Бесконечное терпение сочилось из этих глаз. И покорность – что бы ни случилось – абсолютная покорность. Как у лошади, принадлежащей скверному хозяину. Хлещут её беспрестанно кнутом, больно, конечно, но, значит, так надо. Иначе и быть не может.

— Что, сынок?

Протягиваю ей свёрток с сыром: "Возьмите, пожалуйста, бабушка. Это Вам. "

Она, вроде как, сперва поверить не могла. Словно та же забитая лошадь, которой вдруг вместо кнута пододвинули бадейку с овсом. Нет, так не бывает, это мне, кляче, снится. Потом засуетилась:

— Бог тебя благословит, сынок! Сейчас деньги достану. Сейчас-сейчас… Куда же ты, сынок? Деньги-то возьми, сынок!

Я уже был в дверях: "Спасибо. Не надо мне Ваших денег".

Достаточно жёсткий человек я, ни в коем случае не сентиментальный. Но тут иду вдоль путей на свою рефрижераторную секцию и чувствую, под веками слёзы вскипают. Слёзы злости и бессилия.

Вскарабкался по лесенке в вагон. Мешок механику передал: "Ты сегодня дежурный. Разбирай. "Сам сел на койку, сижу. Вижу одно и то же: огромные, с малолетства привыкшие к тяжёлому труду коричневые ладони. И глаза, когда-то ведь лучистые, а теперь потухшие глаза на морщинистом лице. И главное: невозможные терпение и покорность в них.

Механик на стол поочерёдно провизию на стол выкладывает: "О, и рис надыбал! Это ты молодец, шеф. А тут у нас что? Очень даже пригодится. А тут?.. "Обернулся: "Слышь, начальничек, а если… Да что с тобой? Ты чего так сгорбился? Случилось что?! "

— Да ничего не случилось, — вяло отозвался я. – Всё, как обычно. Как обычно.

Вышла замуж не по желанию, а потому что мама сказала: "Пора!". Мы жили хорошо. Он занимал должность директора, а я занималась ребенком, бытом и еще работать успевала. Можно сказать, что каждый из нас жил своей жизнью… Муж часто приходил поздно домой, доходили слухи о его измене, но закрывала на это глаза, живя ради ребенка. Прошло время. Сыночек вырос, ему уже 14 лет, супруг так и продолжает ходить налево, а я с этим мирюсь. Начальник оказывает мне внимание, отвешивая комплименты, цветы дарит и очень тепло на меня смотрит. Но даже думать о нем не могу, ведь я замужем! И вот, после очередного загула мужа, спросила у сына: "Что мне делать?". А он дал ответ: "Если ничего не держит – разводись! Почувствуй себя женщиной и будь любима!". Прислушалась к совету — развелась, а шеф сделал предложение. После этого поняла, что может быть другая жизнь, в которой уважение, понимание и теплые чувства! Сейчас я испытала все то, что не получила от мужа в юности. Благодарна сыну за совет! Иногда дети видят дальше, чем взрослые.

Латышский муж у нас считается хорошим приобретением. Он часто вырастает до приятных 190 см, работящ, не орёт и подолгу выдерживает тёщу. Готовит скучно, но в мытье посуды бесподобен.

Главный его минус – удивительная мимическая неразвитость. Не разберёшь порой, обижен он, радуется, или сознание потерял.

Одна знакомая рассказала: её латышский муж двадцать минут смотрел куда-то под стол, не шевелясь. Женщина его звала – он головы не повернул. Некоторое время она задавала вопросы

— Ты обиделся? Живот болит? Мама звонила? У тебя эпилепсия? Творог скис? Вспомнил Витьку? Так ничего же не было, мы просто поцеловались!

Жена сочинила сто видов катастроф, заново пережила свадьбу и развод. Он всё глядел под стол. Потом спросил очень спокойно, не кажется ли ей, что левый край скатерти немного ниже правого?

О ТОМ КАК ПРОГРЕССИВНЫЙ ПАРАЛИЧ ЛЕЧИЛИ МАЛЯРИЕЙ.

Нет, дорогие мои, это не рассказ об очередном шарлатане или лжеученом с его безумной идеей которая погубила десятки или сотни людей. Ну, давайте с самого начала.

Есть такой анекдот:

— Доктор, я выживу?!

— Да мне самому интересно, если так случится это будет

Летели с бабулей в небольшое путешествие. Я с недавних пор начала читать классику (работаю с текстом, в нерабочее время на текст смотреть не могу, книга в год — успех), поэтому теперь вожу в сумке бумажную книжку. А бабушка моя за жизнь собрала и прочла огромную библиотеку, но до сих пор находятся книжки, которые ей интересны, которые она читает и перечитывает с удовольствием, но уже в электронном варианте — в читалке. Так же моя бабуля весьма азартна, поэтому планшет с пасьянсами — лучший друг.

И вот сидим мы: я читаю книгу, бабуля рубится в косынку. Рядом с ней сидел дедуля, который тоже читал книжку, но периодически поглядывал к ней в планшет. В какой-то момент говорит ей: "Это приложение не очень, есть другое, там и анимация лучше, и все на русском!" — и достаёт тоже планшет. И вот сидят уже двое пожилых людей, обсуждают графику и приложения. Поймала себя на мысли, как иронична и одновременно прекрасна эта ситуация.