кто именно отправился в сад за ребятами. Если папа, что к моему большому сожалению бывает нечасто, то сразу после хлопка подъездной двери выхожу на площадку и особым кодом звонка дожидаюсь пропуска в их коммунальный рай. После банального "привет-привет" начинается моя получасовая молчаливая случка с соседкой. До возвращения супруга с детьми или прихода стариков, годами педантично заявляющихся ровно в 17:45, мы с небольшими передышками успеваем перепихнуться два-три раза.

Никаких постелей! Да их и нет у них — на ночь раскладывают кучу диванов. Трахаемся, словно кролики или собаки, либо прямо в тесном коридоре, упираясь в стены, как это случилось у нас в первый раз, либо на кухне возле бурлящих на плите борщей. Иногда умудряемся сделать это в ещё более тесном, чем коридор, совмещённом санузле на сломанной стиралке, что между унитазом и ванной с вечно замоченными в ней постирушками. Пыхтим, сопим, стонем, вскрикиваем, затыкая ладонями рты, ибо слышимость в хрущёвках известная.

Меня невероятно прёт со всего этого бытового бардака, запахов и звуков чужого дома, замызганного халата Алёны, под которым, как правило, далеко не презентабельные трусы. Сама она далеко не красавица, низенькая, но с крупным бюстом и полненькой жопкой. С лицом, давно забывшем о косметике, с наспех перехваченным резинкой хвостом волос на затылке, за который я в исступлении хватаюсь во время траха сзади или нечастого мин@та.

Никак не предохраняемся. От проскакивающей изредка мысли, что могу заделать им третьего ребёнка, также возбуждаюсь. Я отнюдь не половой гигант, но только в этой обстановке у меня может "не опадать" и после первого, и после второго финиша. Что до чувств Алёны, знаю, что её дико возбуждает осознание, что нас могут застукать. Любящая мужа и детей, но вконец затраханная всем этим "семейным счастьем" она наверняка жаждет, чтобы рано или поздно это произошло, только попасться желает не мужу, а его родителям. Ну и, конечно же, она самоутверждается, что и в таком виде её могут страстно хотеть.