Моя мама была очень строгой. Мы с братом боялись ссорится при ней или приходить невовремя. Она не била нас и никогда не обзывала, ей достаточно было лишь глянуть, как сжимались все сфинктеры наших организмов. При этом она могла осадить любых обидчиков, будь это бабка на лавке или училка-истеричка. Всегда расправляла наши крылышки и на все благословляла. Теперь у нас невероятно доверительные отношения, и я всегда знала, даже когда обижалась на маму, что она меня любит. Ни разу не усомнилась

У моей подруги была странная манера: чуть что, она притворялась, что падает в обморок. Её парень видел, что она притворяется, но делал вид, что верит, а то она вынесет ему мозг. Однажды они ссорились в машине, он за рулём. Она опять упала в обморок, как обычно, он отвлекся на неё, и они попали в тяжёлую аварию. Машина восстановлению не подлежит, он перенёс две операции на позвоночник и до конца жизни будет ходить с палочкой. А у неё необратимое повреждение мозга, из-за которого она постоянно падает в обморок, но теперь на самом деле.

С детства родители попрекали тем, что я приемная. Убираться, мыть посуду, готовить и работать я должна, чтобы "отплатить" за их доброту. В общем, они меня ни в чем не ограничивали: гулянки, тусовки, ночевки — на это внимания не обращали, если это не влияло на порядок в доме и их кошелек. Меня все устраивало, изредка хотелось тепла. Потом я нашла свое свидетельство о рождении. Я не приёмная! А родных не было, чтобы сказать правду. Родители оправдались тем, что хотели сделать меня самостоятельной.

Однажды я со своим курсом была в колхозе "на картошке". Большой зал в клубном помещении, сто кроватей, на них лежат и сидят 18-летние девицы. И заходит он — в бежевом плаще с дипломатом и вьющимися волосами — импозантный мужчина. Девицы попадали с кроватей, а я, страшненький очкарик, повисла у вошедшего на шее. Девушки зашушукались, но мне было пофиг. Папка приехал!