Спиннинг судьбы

Отматывая назад, в свое пионерское прошлое, когда я жил с родителями в деревне, и когда любая семья позволяла себе выписывать множество газет и журналов.

Причем был еще лимит на журнал "Огонек" — четыре штуки на весь поселок, журнал "За рулем" — два экземпляра.

Мне же кроме газеты "Пионерская правда", разрешили выписать журнал "Юный натуралист", как я был счастлив тогда.

С первого же номера, любознательность к природе во всех проявлениях повысилась. Завел дневник наблюдения за полетами скворцов, скворечник прямо под окном был, сколько вылетов совершают, сколько мух принесено, сколько червячков.

График прилета синичек на кормушку, количество воробьев на территории.

Интерес конечно со временем пропал, но переехав жить в город, уже в зрелом своем возрасте, вижу чуть больше супруги.

Вон гуси косяком полетели на юг высоко в небе, здесь коршун кружит над полем, сова замаскировалась на сосне, сороки добычу делят во дворе, я вижу — а супруга нет.

Но рассказ про несколько другое и непознанное.

Увлечением с детства стала рыбалка, обычная удочка, высший пилотаж, если два крючка, поплавок из гусиного пера, и пескари, плотва, караси всегда были мои.

Ни каких донок, "комбайнов" и "телевизоров" не признавал.

Четыре года назад в деревню, где я вырос, из Мурманска переехала жить моя племянница, ну а у меня там осталось родовое поместье.

Муж племянницы рыбак с северным стажем, ловил семгу, форель, кумжу, сига; с ночевками на льду, в снегу, под дождем. Снасть у него, понятное дело, соответствующая.

По его рассказам, рыбалка была почти всегда экстремальная, и его улов не могу представить даже в своем богатом воображении.

В нашей местности он позвал меня на щуку со спиннингом, это был мой первый опыт. Спиннинг он дал свой, блесну по весу подобрал, поехали на обмелевшую речку. Щука вечером просто гонки устроила, так и билась у камышей, первая моя весом около полутора килограммов, вторая кило двести.

Через пару выходных, уже с сыном в рыбацком магазин, покупаю спиннинг, леску, пару блесен, и едем на речку.

Но речка разлилась, щука не играет, кидаю блесну, приходит с одной травой.

Сын сначала тоже бросал с охотой, потом пыл пропал, одно место поменяли, другое, результат нулевой.

Собираемся уже уезжать, думаю еще заброс, перехожу, кто-то трепыхается у воды, наклоняюсь, птичка, даже не знаю какая, чуть больше воробья, в траве не может взлететь.

Замерла она и я взял ее в руки, ногой птаха зацепилась за леску которая торчала из земли на берегу, прилетела видно пить и запуталась.

То, что не я ее в силок загнал, это точно, силы были уже на исходе.

Отпустил с ладони, и думаю, нужно же было мне оказаться в этот момент, что бы спасти птицу, кому судьба подарила шанс …

Лето, уборочная страда в разгаре, в мехмастерской всего два сварщика.

Один основной, он же универсал в поле с передвижным агрегатом, второй собственно на подхвате в гараже.

Сельские пацаны целыми днями совершают велосипедные туры до речки и обратно.

Но у одного происходит серьезная авария, переломилась рама, верхняя труба от сидения до руля цела, а вот нижний подкос от педалей до руля держится на одной стенке.

Старший паренек успокаивает:

— Потащили в мастерскую, там сварщику покажем, может чем поможет.

На руках, со сменой друг друга, аварийный велосипед доставили в гараж.

Сразу же практически все укатили дальше, остался сам пострадавший и его лучший друг.

Через час примерно последние присоединились к основной компании на местном пляже.

Уже на закате солнца, сидит наш паренек над велосипедом и плачет.

Мимо идут механизаторы, с поля только вернулись:

— Ты что плачешь, из-за велосипеда расстроился?

— Нет, дядю Тиму жалко.

— Что ты за него переживаешь?

— Да он когда мне раму днем заварил, сказал — "пожизненная гарантия, будешь ездить, пока я не помру", а рама опять вон отломилась. Жалко дядю Тиму...

В детстве, когда я буквально под стол пешком ходил — а, может, даже и ползал (знаю историю с чужих слов), однажды в маленькой советской кухне простые советские люди — мои родители и их друзья — весело проводили время.

Попросту: бражничали.

Не знаю сейчас, каков был повод.

Пусть будет Рождество. Это двойной праздник в нашей семье: ещё день рождения моей матери.

Могу себе представить, что в комнате было изрядно накурено — так тогда было принято.

Зазвенело стекло: у кого-то упал бокал.

Но молодые люди не расстроились — рассмеялись: на счастье!

Присмотревшись, однако, они обнаружили, что бокал не разбился.

Кажется, я, малец, тогда очень тонко почувствовал всю драму момента.

Потому что, не медля, взял бокал за ножку и приложил его не по-детски, с чувством о ближайший твердый предмет.

И с ангельским видом утешающе сообщил:

— Разбился!

Все ещё раз рассмеялись и, прежде чем вернуться к своим советским кухонным разговорам, на мгновение ощутили, что хрупкое счастье не испарилось, но осталось там.

Только-только отгремел утренник в детском саду. Детки жгли не по-детски своей детской непосредственностью. Первый год наш врио губера разрешил-таки поприсутствовать на утреннике строго по одному родителю с соблюдением куар-кодов-намордников-перчаток-дистанции и прочими прелестями, ставшими уже обыденными в мире, охваченном пандемией.

Владивосток 11 марта. По пустынной местности с температурой околоноля весело бегут вдаль два карапуза детсадовского возраста без всякого сопровождения взрослых. На их пути, чуть в сторонке от тротуара, лежит стая кудлатых бродячих собак приблизительно того же размера, что и дети. Они слегка разомлели от яркого солнца и безветренной до изумления погоды, но зорко озирают окрестности. Шеи высоко подняты, уши торчком. Завидев ребятишек, начинают пересматриваться между собой. Один из пацанов резко замедляет ход и вертит головой, видимо в поисках камня или палки для защиты. Другой его наставляет:

— Ты главное не останавливайся. Собаки и страх, и храбрость чуют. Вон та самая большая, черная — она добрая, но пугливая. Как подойдешь, сразу убегает. А остальные злющие. Если их долго гладить, начинают рычать.

— А, это типа контактного зоопарка?

— Ну да. Блох только не подцепи. Заверни рукава до локтя и гладь осторожно.