Пришла в детский сад инспектор по пожарной безопасности — ковры в группах должны быть прибиты, чтобы дети не спотыкались в случае эвакуации. Прибили. Пришла санэпидемстанция — под коврами надо мыть, прибивать не надо. Оторвали.

Вот так перед каждой проверкой то прибьём ковёр, то открепляем его, потому что они между собой требования согласовать не могут.

Не люблю свой день рождения. Очень мало людей из моего окружения, которые искренне рады меня поздравить. Родственники звонят, потому что надо, это читается в голосе, мама просто заранее переводит деньги со словами: "Перевела, посмотри", — как на работе, будто выполнила свою часть контракта. Муж бедный с мученическим лицом ходит: "Я не знаю, что тебе подарить, придумай сама", — сама придумываю, предлагаю ему варианты, а он носом крутит: "В этом я не разбираюсь, это долго, не успею", — а просто давать деньги ему тоже неудобно. Теперь о своём дне рождения никому не напоминаю, стараюсь найти какие-нибудь важные дела или выйти на работу. Не обижаюсь совсем, просто не хочу кого-то напрягать, самой неприятно.

Я 22-летний [ч]удак. Живу с девушкой. И мне стыдно за себя.

Она всегда веселая, общительная, легко находит общий язык со всеми моими друзьями. Дошло до того, что они теперь больше общаются с ней, а не со мной. Она всегда в курсе их новостей. Она много читает различную литературу, от Митио Каку до Стивена Кинга, Льва Толстого. Она занимается спортом,

У меня есть подруга, с которой я до абстинентного синдрома пью дешевое пиво и говорю о Боге. Есть кинорежиссер — с ней мы обсуждаем литературу, кино и интересные типажи, сидя с пирожным в пафосной кофейне. Есть девушка ученый: я как славист помогаю ей с написанием научных работ. Есть друг музыкант — ещё немного и он сделает из меня мультиинструменталиста. Есть бизнесмен — мы меряемся каждый квартал заработками и величиной налога. Каждый из них представляет меня по-своему и, оказываясь с кем-то другим рядом, недоумевает, как я могу дружить с таким типом.