Дедушка серьезно болел. Ночь, мама спит с моей годовалой сестрой в комнате, а где-то вдалеке на кухне горит свет. Мама просыпается от ощущения, будто кто-то смотрит на неё — пристально так, внимательно. Она поворачивается в сторону двери и наблюдает чёрную фигуру на фоне света с кухни. Небольшую такую фигуру, которую она приняла за меня. Спросив пару раз, не я ли это, и ничего не услышав в ответ, она напряглась. Села, фигура стоит и поворачивает голову на бок, мама начинает понимать, что что-то не так. Фигура резко срывается с места и маленьким шажочками, припрыгивая, несётся в сторону кухни, исчезая в темноте. Все, что помнит мама — цоканье не то копыт, не то когтей по паркету. Она бежит вслед, где, естественно, никого нет.

Мама сидела до утра на кухне в одеяле с включенном светом по всей квартире. Когда она утром рассказала это, я покрылась холодным потом, потому что это цоканье по паркету слышала не я одна, а значит, мне в ту ночь не показалось. Через два-три дня дедушка умер.

Мы из Питера. Недавно были с сестрой-фотографом и её моделью на бывшем заводе, который в народе называют красный треугольник. Смотрю я вокруг и вижу, как идёт такой благообразный дядечка с коробкой. Улыбается. А там есть разные собаки, и не все из них милые. Он подгребает к собачьей своре и выбрасывает содержимое коробки им прямо на головы. Это оказался котёнок. Я давно так не бегал. Котёнка я спас, мужика, думал прибью. А Пыха теперь живёт с нами. Лучшая кошка)

Влюбился в девушку. Учились в одном институте, закрутилось, начали встречаться. Души не чаял, увозил на работу, бросая свою, мчался с любой точки города, забивал её холодильник, сделал ремонт в однушке её мамы, планировали свадьбу. Тайком положил ей мармеладки в рюкзак, хотел порадовать, зацепился за открытую записную книжку, там — чеки, билеты, всякая шелуха. Открываю — там паспорт, документы её и её двухлетнего сына, про которого она мне говорила, что это её брат. Родила и отдала матери. Как быть, не знаю. Уехал.

Я примадонна драмтеатра в большом городе РФ. Играю почти все главные роли. Когда мы играем "Вия" Гоголя, в финальной сцене я ложусь в гроб, а на меня ложится Хома Брут. На нас падает ткань, и мы медленно опускаемся в ад. В этот момент у нас происходит такой диалог:

— Пи[c]ец, [м]ляТЬ, снегу намело. Ща опять за[дол]бусь машину выкапывать.

— ДА НУ НАХ[рен], у меня жрать не готово, муж опять пельмени в морду ткнет.

— Сука, спать охота. Время уже 11, наверное.

Ну, а потом аплодисменты, и мы в образе торжественно-печально выходим на поклон. Я получаю букеты, а мой напарник раздаёт автографы. Мы обычные люди... Даже в гриме. Увы.