в зеркало. Лакированные поверхности различных ценных пород дерева, обилие хрома и латуни, тиковая палуба: всё было гармонично и к месту. Настоящее произведение декоративного искусства и концентрированное воплощение многовекового опыта человечества по использованию паруса. Статусность яхты подчеркивало и место приписки, указанное на корме: Королевский океанский яхт-клуб в Саутгемптоне.

Яхту, видимо, сорвало с якорной стоянки недавним штормом и вынесло в открытую Атлантику, прямо на нас. Наш пароход, в отличии, от этого плавучего лакированного серванта, был сооружением вполне утилитарным и имел, помимо всего прочего, грузовую стрелу на верхней палубе.

Грузовая стрела, вещь очень даже необходимая в судовом хозяйстве, особенно если вам надо выгрузить сорокавосьмитонный танк на какой-нибудь африканский берег без соответствующей портовой инфраструктуры или поднять с поверхности воды лучшую яхту британского Королевского яхт-клуба.

Согласно Международным морским конвенциям, судно без людей на борту, найденное в открытом море, принадлежит тому, кто это судно нашел. Но мы, даже в наших самых смелых мечтах, не могли представить себе ту сумму, которую нам озвучили представители Ллойда за спасенную яхту. Выходило несколько десятков тысяч фунтов стерлингов на каждого. Премию за спасение страховая компания пообещала выплатить через месяц, при нашем следующем заходе в Англию.

И тут выяснилось, что делить шкуру уже убитого медведя ещё та забота. Невероятную активность проявил электромеханик Стасик. Он требовал отказаться от пережитков социализма и уравниловки, учитывать коэффициент трудового участия каждого члена экипажа и отторгнуть ложное чувство коллективизма. По его расчетам получалось, что львиную долю премии должны были получить капитан и электромеханик. Электромеханик даже чуточку больше. Ведь это же его электромоторы приводили в движение лебедки грузовой стрелы! После обнародования своих расчетов электромеханик был послан "на хрен": сначала капитаном, а потом и всей командой.

Тогда Стасик сменил тактику. Электромеханик, при каждом удобном случае, начинал рассказывать всем и каждому: как ему нужны деньги! У него же дети! И он, да на такие деньжищи, сможет сразу купить себе отдельную квартиру и съехать, наконец-то, от любимой тещи! Все ему сочувствовали, но с ним не соглашались: у всех дети и у всех теща! К концу витка через Атлантику весь экипаж уже проклял тот день, когда мы нашли эту чертову яхту и свихнувшегося на яхтенных деньгах Стасика.

Чем ближе наш пароход подходил к меловым скалам Дувра, тем больше наш электромеханик впадал в беспокойство.

Мы уже даже начали подумывать: "А не посадить ли нам Стасика на цепь в медицинском изоляторе? "

На следующий день после прихода в Англию капитан показал экипажу официальное письмо из Ллойда с отказом в выплате премии за спасение. Стасик письму не поверил и подговорил радиста, хорошо знавшего английский язык, позвонить в Лондон, в головной офис Ллойда, и перепроверить информацию. Всё подтвердилось.

И тут случилось странное: узнав новость, что денег точно не будет, Стасик обрадовался. На его лице отобразилось такое явное облегчение: как будто та тяжелая работа, которую он делал весь предыдущий месяц, наконец-то удачно завершилась.

Несколько недель спустя, когда мы уже сменились с парохода, наш капитан пригласил меня провести вместе с ним отпуск на Кипре. Там мы жили на одной красивой парусной яхте. На той, у которой на корме, под названием, вместо Королевского океанского яхт-клуба, было указано — Лимасол.

скрутить подстрекателя, завязать глаза и высадить на пустынный берег, с запиской…

Когда арестант освободился от пут и сорвал повязку с глаз, на горизонте он увидел уходящий корабль. Благородный капитан оставил ему чемодан с одеждой, три пары сапог, тулуп (Охотское море – не тропический океан), пару пистолетов, шашку, кинжал, запас сахара и чая, золотые карманные часы, складной нож, пуд сухарей, две фляги с водкой, чистые записные книжки, бритвенный прибор, огниво, запас спичек и даже 200 гаванских сигар.

Ко всему этому прилагались отличное ружьё с 26 зарядами и записка командира корабля: "Любезный Сергей Петрович! По Морскому уставу вас следовало бы осудить на смерть. Но ради вашей молодости и ваших замечательных талантов, а главное, подмеченного мною доброго сердца я дарю вам жизнь… Душевно желаю, чтобы уединение и нужда исправили ваш несчастный характер. Время и размышления научат вас оценить мою снисходительность, и если судьба когда-нибудь сведёт нас снова, чего я душевно желаю, то мы не встретимся врагами. А. М.".

Дворянин Лисицын сроду ничего не делал своими руками: в имении его обслуживали крепостные, в полку опекал денщик. Зная, что корабль шёл по Охотскому морю, он надеялся, что его оставили на одном из клочков суши гряды Алеутских или Курильских островов. Но вскоре убедился, что его положение хуже некуда. Он был зажат судьбой в клещи двух морей. Перед ним плескалось холодное Охотское море, а за спиной шумело дремучее "зелёное море тайги". А в ней – медведи, волки, рыси, ядовитые змеи…

За неделю "русский Робинзон" устроил себе дом с печью, смастерил мебель. Сделал пращу, лук и стрелы (благоразумно решив беречь патроны к ружью). И правильно – зимой в его дом рвалась голодная волчья стая – убил из ружья 8 хищников в упор. А перед этим подстрелил медведя, обеспечив себя тёплой шубой и запасом медвежатины. Ловил рыбу, собирал и сушил грибы.

12 апреля Сергей Лисицын прогуливался по берегу, оценивая последствия весенних штормов, и увидел лежащего ничком человека. Без сил и чувств. Выяснилось, что Василий, так звали несчастного, – с транспорта, шедшего в Русскую Америку. Судно дало течь, все с него сбежали, а его с сыном забыли. Корабль нашли неподалёку. Помимо 16-летнего паренька на нём оказались две овчарки, коты, 8 холмогорских коров, бык, 16 волов, 26 овец, запасы продуктов, инструменты, семена ячменя и ржи, а ещё оружие, телескоп, две подзорные трубы, самовар, строительный и огородный инструмент.

Семь месяцев одиночества напрочь выветрили у "барина" всю дворянскую спесь. С таким хозяйством и ещё с двумя парами крепких и умелых рук они за лето не только обновили дом и баню, но и научились делать масло, сметану, сыр и творог. Вспахали поле и собрали урожай ячменя и ржи. Организовали обильный лов морской и речной рыбы. Начали сбор и переработку грибов, ягод и лесных трав. Словом, зажили трудовой коммуной.

…. В 1857 г. писатель Александр Сибиряков встречался с гостеприимным хозяином медных и золотых приисков в Приамурье Сергеем Лисицыным. Залежи медной руды и золота тот когда-то нашёл, будучи в одиночестве. Он был назначен правительством ещё и управляющим этими землями. Василий "Пятница" был при нём. Его сын учился в Московском университете.

А в Петербургском университете за счёт Лисицына учились оба сына командира корабля, который когда-то высадил смутьяна-гусара на пустынный берег. Став богатым человеком, Сергей Лисицын нашёл старика, проводил его в последний путь и взял на себя все заботы о его детях.