Опаздывал на работу и вызвал такси. Едем; через минуты три начало першить горло. Через пару минут — странный сладкий вкус во рту, головокружение и мутит. Открываю пошире окно, пытаюсь сделать глоток свежего воздуха, но тяжело. Попросил остановить машину, вышел и смачно поблевал. Таксист тоже вышел, направился к багажнику, открыл и начал, прокашливаясь, что-то делать. Потом подходит ко мне: "Эх, прости, брат, на заправке плохо завинтили газовый баллон".

Была в гостях у родителей, и мама нажарила мне котлет в университет. Я была так рада и счастлива. Очень тяжёлый курс, времени ни на что нет. Приехала, поставила в холодильник и убежала на пары. Пришла через две пары — стоит пустой лоток из-под котлет. Мне так обидно стало за мамин труд и 40 котлет, сожранных двумя соседками в один заход, что я расплакалась. На что мне выдали с брезгливой рожей: "Ну, пойди яйца себе пожарь".

Самое яркое, что я помню из детства, — это как мы с отцом лепим снеговика в деревне. Снега немного ещё, и из-под него торчат засохшие цветы, которые не успели опасть. Я срываю их, и мы делаем снеговику глаза, а из старой кастрюли — шапочку. Ещё нет боли потерь, ещё нет моих косяков с четырнадцати лет. Только бесконечная зима, деревенский уют, тёплый чай и молодые счастливые родители.

Иногда я задумываюсь, где я повернула не туда, и как бы вернуть это ощущение счастья. И ответа, увы, не нахожу.

Изнасиловали мою соседку. Ей 17 лет. Насильником был бухой сожитель её старшей сестры. Сделал дело, пока эта самая сестра была в отключке. Мать девочки орала об этом благим матом на весь район, что закроет насильника надолго, что костями ляжет, но добьётся правосудия! И на этом всё. Потому что вечером получила от насильника конверт и плазму. Многие видели, как он заходил в подъезд. Соседи спросили: "Ну что там, заяву написала?" А она такая: "Какую заяву? Куда? Хватит сплетни о моей семье плодить! Идите на!"