Моя бабушка в молодости жила в деревне. В ночь на Рождество любили гадать на жениха. Ходили с незамужними подружками в баню и по очереди выставляли в проём из двери свой... Зад. Если зад шлёпнули голой рукой — жених будет бедный, а если волосатой или мохнатой — богатый.

Одним словом, те ещё были шалуньи. Ведь наверняка знали, что это парни пользовались моментом.

Бабушка 38-го года рождения о войне ничего не рассказывает, вспоминает только свой первый Новый год. Детей собрали, выстроили в очередь, и выдавали маленький жёлтый кусочек сахара, весь в земле. Новогодний подарок. Домой бежала со всех ног, чтобы разделить с братьями и сестрами. Они были старше на пару лет и считались взрослыми. Говорит, вкуснее в жизни ничего не ела.

В студенческие годы мы поехали на выездную практику в Европу. И вот Париж, полночь, июль, прохладный ветер с Сены, и мы стоим под светящейся как новогодняя елка Эйфелевой башней. Моя подруга-одногруппница берет телефон и набирает номер мамы (у нас временная разница +5 часов, родителям на работу вставать рано).

— Мама! Ты не поверишь, я сейчас прямо стою под Эйфелевой башней, я сейчас от восторга опиииисаюююсь! Вы уже на работу собираетесь?

— Яна, [м]лять, сегодня воскресенье, писай без нас!

Чистил во дворе снег, слышу, машина подъехала. Думал, отец приехал, пошёл встречать, а там она. Красивая как всегда, улыбается, три года не видел, даже не знал, что с ней. "Я вот дочку привезла к отцу и мимо тебя проезжала, захотелось увидеть тебя очень. Я на пару дней здесь до рождества. Я соскучилась..." И всё. Взрыв. Будто и не было этих лет, расстояний и уже не в шубе она стоит у большой машины, а на льду посередине реки, растрепанная, в тонком пальто и целует меня, плавится в моих руках. Теперь моя.