Три года назад мне довелось побывать на похоронах, о том две истории.

РУССКИЕ НАРОДНЫЕ ПОХОРОНЫ

Умер известный московский профессор, которого я знал и уважал. И хоть я не родственник, но так получилось, что поехал на его похороны в глухую деревню, где он родился и провел детство в избушке, что окнами выходит на местное кладбище. На этом кладбище его и похоронили по местным обычаям: входили на кладбище по специально положенным еловым веткам, у каждого в процессии было повязано на плече чистое полотенечко, и еще много местных нюансов, что хорошо знала родня из избы с окнами на кладбище. Собралась родня городская и деревенская, начались поминки. Сказали добрые слова о профессоре, выпили. Сказали снова добрые слова, выпили. Сказали третий раз добрые слова, выпили, заговорили про будущий памятник на могиле, заспорили. Столичные родственники за фото на памятнике, что ж за могила без фото? Деревенские против категорически — фото нельзя, примета плохая. Заспорили и давай ссориться всерьез — уже угрозы пошли, кто как насильно керамическое фото все равно приклеит, а кто его назло сдерет... Чуть остыли, вышли на улицу, молчат, нервно курят. Может, — думаю, — как-то вежливо разрядить обстановку загадочных местных суеверий? Подхожу к главной деревенской старейшине, говорю: знаете, а у нас два месяца назад тоже мама умерла... В ответ слова сочувствия. Продолжаю: и знаете, мы так подумали, условности ведь не важны, верно? Важно, чтобы в семье был мир и добрая память, правильно? И вот как мы делаем: распечатали ее красивый портрет, где ей двадцать лет, она любила ту фотографию, и дома каждый вечер вместе зажигаем перед портретом свечку... В ответ — заинтересованность. Ой, как это правильно! — отвечает деревенская родственница.

— Это вы очень правильно делаете, так и надо, свечку! Ну, — думаю облегченно, — кажется удалось смягчить ситуацию. А она продолжает: но ещё обязательно нужно блюдечко с водой ставить! Блюдечко? — говорю растерянно, — а блюдечко зачем? Деревенская родственница наклоняется к моему уху и звенящим шепотом доверительно: ОНА ЖЕ ПИТЬ ПРИХОДИТ!

ЕВРЕЙСКИЕ НАРОДНЫЕ ПОХОРОНЫ

Маму хоронили, как она завещала: без гостей, без поминок, застолья и бессмысленного сорения деньгами. Только самые близкие люди, только чистый траур и аскетизм. Приезжаем с сестрой и отцом на кладбище, ставим урну в ячейку. Поставили. Стоим, молчим. Может, — говорит сестра, — прочесть какую-то еврейскую молитву? Точно! — говорю.

— Мама ведь уважала еврейские обычаи! Молитв мы не знаем. Но вынимаем мобильник, быстро гуглим каноническую погребальную молитву. Читает сестра, в транслитерации — она когда-то чуть учила иврит, и хоть смысл древних молитв перевести не может, но по крайней мере правильно читает, не запинаясь. Звучат в тишине над кладбищем торжественные "борух ата адонай элохейну" древнего языка — понятно, обращения к Б-гу со словами скорби и мольбой позаботиться о душе. Молитва закончилась, произнесли хором "амен". Стоим, молчим, собираемся уходить. И мы бы ушли. Но тут мне приходит в голову идея: а давайте я теперь перевод на русском прочту! Ой, да надо ли? — говорят отец с Маргаритой. Надо! — говорю.

— Пусть прозвучит на русском тоже, хоть понятно будет! Сказано — сделано. Быстро гуглим перевод этой молитвы, я начинаю читать на русском. Тут всё понятно, всё как предполагали: типа, да восславится имя Твоё, прими в своё царствие да упокой душу, да обретет она покой в вечности вместе с душами праведников, и да будет на то воля Твоя, запятая, ну а я уж со своей стороны обещаю и клянусь, — продолжаю я торжественно декламировать текст молитвы с мобильника и остановиться уже не могу, — пожертвовать солидную сумму в местную еврейскую общину, и да будет так, аминь! Аминь... — растерянно повторяют отец с сестрой. Ничоссе молитва! — говорит сестра.

— Я и не знала, что она заканчивается таким разводиловом. Ты же не будешь, надеюсь, жертвовать кому-то солидную сумму, у нас и так с деньгами не густо? Ага, — отвечаю, — я конечно не верующий, но, на минуточку, только что дал клятву лично Б-гу на могиле матери! Какие у меня теперь варианты-то? Пришлось пожертвовать.

Трудностей мы не боимся — это хорошо. Плохо, что и они нас не боятся.

Никогда не считала себя добрым человеком, а, проработав несколько лет криминальным репортером в мегаполисе, бок-о-бок с полицией, выезжая на убийства ("Андрюха, по коням", ну вот это всё), видя, что творится за дверьми квартир многоэтажек или, напротив, дорогих особняков, и вовсе превратилась в прожженного циника со специфическим чёрным юморком. А тут перешла в другое издание, где редактору приспичило сделать рубрику "хороших новостей", мол, разбавлять чернуху. И кого бы вы думали, он ставит ответственной за эту рубрику? Я тогда аж кофе подавилась, но против начальства не попрешь. Прошло несколько месяцев. Я писала истории о том, как подростки нашли на улице кошелек с крупной суммой денег и вернули владельцу. О том, как девушка, победившая рак, готовится пробежать полумарафон. О том, как мужчина, не видевший своего одноклассника уже более 30 лет, стал для него донором почки. Я пишу эти истории – и в кои-то веки верю в людей. И мое сердце оттаивает. Я все еще не добрый человек, но мне уже хочется меняться.

Ученые Оксфорда десятилетиями пили вино из человеческого черепа. Радиоуглеродное датирование показало, что черепу около 225 лет, его размер и косвенные доказательства указывают на то, что он принадлежал рабыне с Карибских островов. Изначально чашу наполняли вином, но позднее в ней начали подавать шоколад, поскольку менее плотные жидкости стали протекать. Сама чаша из черепной коробки была отполирована и оснащена серебряным ободком. В XX веке сосуд иногда выставлялся вместе с серебряной коллекцией колледжа и использовался в качестве столовой посуды. Дело Воланда живет и процветает: "Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие".

Как-то ехала я в метро после работы. Стою, держусь за поручень, а рядом сидит парень (очень, очень пьяный). Ну вот, стою, закрыла глаза, погрузилась в раздумья о смысле жизни:)И вдруг чувствую, что кто-то довольно сильно схватил меня за руку. Открываю глаза и вижу такую картину: очень пьяный парень одной рукой вцепился мне в рукав и еще и вторую ручку тянет. И я уже приготовилась огреть нахала сумочкой по его дурной голове, но он произнес фразу которая меня остановила:

— С-с-садись, бедненькая, ведь с-с-с-тоишь с-с-спишь ведь!

Оказывается, он, как истинный джентльмен, хотел уступить мне место, но подняться самостоятельно не мог и решил опереться о меня.

Я сначала начала бормотать: "Сидите, сидите," — но потом решила не спорить. Весь остаток пути до моей станции я сидела, а надо мной раскачивался истинный джентльмен. Эх, есть еще в этом мире истинные джентльмены!