я не питала – он был популярным в нашей школе, а я была обычной.

На одной из школьных дискотек мы немного выпили и неожиданно для нас обоих поцеловались. Без всяких пошлостей, мы просто долго обнимались и наслаждались поцелуем. Потом он проводил меня домой. На следующий день мы сделали вид, будто ничего не произошло. Я и вовсе нарочно старалась не вспоминать об этом, чтобы не тешить себя ложными надеждами. А потом я встретила своего будущего мужа и у нас завязались отношения. Потом мы выпустились из школы. Я забыла про этот эпизод и не вспоминала об этом до одного момента.

Совсем недавно у нас был вечер встречи выпускников. И он, конечно же, был там. Мы быстро разговорились. Он остался прежним – весёлым и обаятельным. Тут разговор зашёл о любви в школе, и он помрачнел. Сказал о том, что всегда любил меня, но поздно это понял, всегда были какие-то препятствия: то у него была девушка, и он не был уверен в своих чувствах ко мне и не хотел давать ложных надежд, то я была вне зоны досягаемости. А после нашего поцелуя он удостоверился в своей любви ко мне, но так и не смог признаться. А я... А я стояла и молчала, потому что у меня есть любимый муж и двое прекрасных детей. Тут он подошёл ко мне, подарил брошь, попросив оставить на память, и, поцеловав в лоб, ушёл. Это так странно и удивительно — знать, что ты была той самой любовью человека, с которым у тебя не было шансов.

нахулиганил, ‐ учителя даже не пытались найти виновного, директор сразу говорил:

– Крамаров! Завтра приведёшь отца и мать.

Когда в пионерский лагерь, по воскресным дням, приезжали родители, мамаши обычно говорили своим детям:

–Сыночек! Дай мне слово, что с этим, ‐ тут мамаши указывали на меня, ‐ ты водиться не будешь. От него хорошему не научишься.

А когда я прибыл в армию для прохождения службы, опытный старшина посмотрел на меня и сказал:

– Ну, этот с гауптвахты вылазить не будет.

Мой первый режиссёр никогда не служил в милиции, но стоило ему взглянуть на меня, как он сразу определил моё амплуа. Я сыграл хулигана и бездельника, владельца злополучного мотоцикла в фильме "Прощайте голуби!". Трудно было работать над ролью. Ведь как это ни парадоксально, я с самого детства не был знаком ни с одним хулиганом. Если когда‐нибудь подозрительный тип появлялся на одной стороне улицы, я всегда переходил на другую. Но, попадая на съёмочные площадки, я становился рабом своей фактуры. И мой актёрский альбом становился похожим на пособие для начинающего дружинника.

А ведь знаете, как обидно актёру, которому внушили, что никогда он не сыграет ничего патетическо‐героическо‐трагического! Неужели я не могу сказать: "Быть или не быть?". Могу! Ещё как могу! Да фактура не та... Не играть мне Гамлета... И Отелло – тоже не играть. Думаете, слабо мне Дездемону задушить? Да я могу это одной левой сделать.

Скажет режиссёр: "Задуши! " ‐ я мигом. Но никогда не сбыться этим мечтам, потому что моя творческая биография написана на моём лице.

невменяемости. Выпив, становился совсем уж тих, неразговорчив и старался на глаза никому не попадаться. И вот день экзамена по физике.

Принимает его у нашей группы программистов-второкурсников как раз этот самый преподаватель. (А мы были ещё и "вечерниками", большинству студентов за 25 и все работающие, экзамены проводились во второй половине дня). Первая партия сдала экзамен, вторая... И тут выходит преподаватель и запускает в аудиторию всех оставшихся 20+ чел, мотивируя тем что времени мало. Было уже часов семь вечера. Заходим, берем билеты, готовимся. Препод минут десять на это дело любуется, извиняется, говорит, что отойдет ненадолго. Пятнадцать минут проходит — нет его, полчаса — нет его, час... ну нет препода. Народ уже все конспекты посписывал. Сидим ждем. Одежда преподавателя осталась в аудитории вместе с дипломатом, дело было зимой. В полдевятого мы пошли искать нашего экзаменатора по темному пустому институту. Не нашли. Народ уже в тихой панике... Мы с Иркой, второй лаборанткой тихонько проставили оценки в ведомость и зачетки, старательно скопировали подпись. Кому ставить тройки группа решала методом вытягивания жребия — подставлять хорошего человека никому не хотелось.

На следующий день приходит наш препод. Мы с народом как раз стоим на дальней лестнице, курим. Там он нас и отловил. И тихо так виновато спросил:

— Ребят, а что вчера было?

— Вы, Сергей Викторович, экзамен у нас приняли.

— Да?

— Угу. Одна неявка, 7 троек, 16 четверок, остальные на пять. Ведомости сдали. Билеты в дипломате, дипломат у меня в шкафу на кафедре, сейчас отдам вместе с вещами. Только вы так больше не делайте, а то мы испугались.

— Спасибо, ребят.

Честное слово так все и было. Когда на следующем курсе нам преподавателя сменили, у всей группы была трагедия.