Трудовик

Учитель технологии Альфред Михайлович сидел за столом и с пролетарской болью смотрел на то, как ученики восьмого класса пытаются делать полки для книг. Что-то получалось только у Мухамеджанова, который, правда, книг до своего переезда в Россию не видел, но руками работать умел. Отличник Чернышов вертел в руках ножовку, не понимая, как пользоваться этим агрегатом, двоечник Солдатов хмуро смотрел на разложенные перед ним доски, Обухов, выходец из верующей семьи, на всякий случай молился на тиски, Жмыхов, ещё в первом классе решивший стать стилистом, копался в своём рюкзачке в поисках зеркальца, а весельчак Шувалов весело долбил по доске молотком, пытаясь вбить в неё гвоздь. Пальцы у Шувалова были уже кроваво-красные.

Учитель встал, вздохнул, прошёлся по классу и остановился возле Шувалова.

— А ты кем собираешься работать, Шувалов? Кем стать хочешь? – на лице учителя появился почти ленинский прищур, без доброты, но с суровой хитрецой.

— А я уже работаю. У меня подписчиков больше ста тысяч… — ответил Шувалов, не переставая попадать молотком по пальцам.

Учитель не знал, что и этот урок улетает в "Тик Ток" и пальцы Шувалова принесут ему деньги намного большие, чем учительская зарплата.

— Во-первых, прекрати стучать. Во-вторых, ты не "Советский спорт", чтоб на тебя подписываться. В-третьих, вот перед тобой чертёж лежит. Где здесь гвоздь? Зачем он здесь? – учитель сунул чертёж под нос Шувалову.

Шувалов отложил молоток, взял чертёж и долго на него смотрел.

— А я, Альфред Михайлович, в этих чертежах ничего не понимаю. И вот же гвоздь, перед ноликом и буковками. – ткнул он пальцем в чертёж.

— Это единица. Здесь должно быть отверстие диаметром десять миллиметров для самореза… — вздохнул учитель.

— Трэш! Саморез какой-то… Отпустите лучше меня к медсестре, у меня вон… — и Шувалов показал побитые пальцы сначала учителю, а потом стоящему на верстаке телефону.

— Иди, а то меня с работы выгонят… — учитель пошёл дальше по классу.

Шувалов схватил телефон.

— А сейчас, френды, будет жесть… — и с этими словами он выбежал в коридор.

— Какая жесть? У нас ДСП! – обернулся учитель, а класс хохотнул.

— Что смешного? – насупился Альфред Михайлович.

— "Жесть" это жёстко. – просветил учителя Солдатов: — Это молодёжный сленг.

— Жесть это холоднокатаная отожжённая листовая сталь, — отчеканил Альфред Михайлович: — А жёстко это спать на…

Но где жёстко спать, класс не услышал. Раздался грохот и Альфред Михайлович рванул на этот грохот, как голодный лев на толстую антилопу. Слава Богу, страшного ничего не случилось, просто Толя Рыженков решил отпилить часть ДСП-шной плиты и уронил всё, включая верстак.

— Сломалась вот… — извиняюще сказал Рыженков, показывая остатки полотна ножовки: — Я всё расчертил, хотел…

— А ты проверил крепление полотна? Мы же учили — концы полотен лучковых пил должны быть прочно закреплены в шаховках, а сами полотна разведены. – сказал Альфред Михайлович.

— Ой, а у нас коттедж в Шаховке, а родители разведены… — раздался голос Жмыхова: — Мы на каникулах в Данию летим, может, там их поженят…

— А в России почему пожениться нельзя? – спросил учитель, помогая Рыженкову поставить верстак: — На Руси такие прекрасные свадебные обряды. А ты бы на свадьбу стул своими руками сделал, мы бы помогли всем классом. Да, ребята?

Класс издал одобрительный звук, а Жмыхов вздохнул.

— На Руси невозможно заключить брак между двумя людьми одного пола. — сказал он: — Статья двенадцатая Семейного кодекса требует согласие мужчины и женщины. А у нас в семье женщин нет…

Альфред Михайлович открыл рот и хотел что-то сказать, но вовремя оceкся и посмотрел на стоящего рядом Рыженкова.

— У Жмыхова однополая семья. – пояснил тот: — Папа один и папа два. А папа два — чернокожий афродатчанин.

У учителя произошёл когнитивный диссонанс, но он не знал, что это такое, поэтому просто резко погрустнел. Помолчав, он поправил верстак, потом ещё раз поправил и решил сделать вид, что ничего не слышал.

— А ты кем стать хочешь, когда вырастешь? – спросил он у Рыженкова.

— Я в "нефтянку" пойду. – ответил тот.

— Нефть добывать будешь?

— Зачем добывать? Продавать.

— Так чтобы продать, её надо сначала добыть!

— Ну это я не знаю, как её там добывают, откуда… Я буду только продавать. А из чего её добывают?

— Из земли. – когнитивный диссонанс у Альфреда Михайловича усиливался и он с тоской посмотрел на часы.

— Отлично. На Мальдивах земля есть, там и добывать будем. – решил Рыженков.

Альфред Михайлович сглотнул слюну, зачем-то занюхал её рукавом и подошёл к Мухамеджанову, который работу закончил и подметал возле верстака.

— Что это? – учитель осмотрел сотворённую Мухамеджановым конструкцию.

— Полка. – уверенно ответил Мухамеджанов.

— Чтобы ты не делал, Мухамеджанов, получается дастархан… Четыре тебе. А остальным по три балла. – Альфред Михайлович взглянул на Жмыхова и толерантно добавил: — Жмыхов, тебя пять.

Но слова "толерантно" учитель тоже не знал, поэтому добавил это просто так, из жалости. Тут прозвенел звонок, ученики потянулись к дверям, а когнитивный диссонанс в голове Альфреда Михайловича трансформировался в непреодолимое желание выпить.

Вечером, когда школа опустела, учитель технологии Альфред Михайлович напился в компании физрука и школьного охранника. Он долго и бессвязно рассказывал собутыльникам про СССР, потом спел две песни из репертуара Софии Ротару, пробормотал "Сталина надо" и уснул на лавочке в школьной раздевалке.

А утром Альфред Михайлович написал заявление об увольнении и в этот же день уехал куда-то с Ярославского вокзала. Через четыре дня, проехав пять тысяч километров, он оказался в 1972 году и сошёл с поезда.

Альфред Михайлович работает трудовиком в средней школе забайкальского посёлка Киреево. Его там ценят, он признан лучшим учителем школы и награждён грамотой, а его мальчишки делают прекрасные полки с табуретками и побеждают в поселковых конкурсах по столярному делу. Альфред Михайлович счастлив и недавно женился на завуче. Расписали их прямо у памятника Ленину и выделили две комнаты в бараке с печным отоплением и колонкой неподалёку.

Одна только странность есть у Альфреда Михайловича — иногда, когда он видит по телевизору выступление стилиста и певца Огюста, он плачет, напивается и рассказывает, что раньше этот Огюст был Жмыховым из восьмого "Г", что у него два папы-пе[тух]а и один из них – [мав]р из Дании.

Но ему, конечно, никто не верит и жена-завуч идёт в аптеку за димедролом.

Да и, если честно, телевизоры в Киреево концерты этих Огюстов не показывают.

Илья Криштул

Ещё один реальный случай.

В 90-е годы, во времена тотального бартера, было принято на нашем производстве привлекать солдат из соседней части для разных работ. Видимо плата была стройматериалами, но это не важно.

Наблюдал такую картину. Группа солдат, под командой сержанта чистит снег с крыши одного из цехов. От центра к краю. И вот, один

Разговор друзей:

— А что у Михи с губами-то было?

— Да это ваще пипец. Пару недель назад отдыхали мы на природе. Напились, куда без этого-то... Пришёл он домой поздно, предки спят, он потихоньку разделся, лёг спать. И тут думает: губы чё-то обветренные, надо помазать мазью. Вышел в зал, на ощупь достал из тумбочки тюбик, намазал, пошёл спать, а тюбик не убрал. Утром просыпается: чухает — что-то не то. Выходит из комнаты, а батя его, вертя тюбик с суперклеем в руках, спрашивает: "Это кто здесь оставил его? "А Миха рот открыть не может... Батя его смотрит секунд 10 на Миху — и как давай ржать!.. Вызвали "скорую". Не поедешь же в таком виде по городу. Миха лёг, глаза закрыл. Тут подходит его малой брат и решил пёрышком от подушки пощекотать ему нос...

— Упс... А дальше-то что?

— Что дальше... Дальше Миха чихнул. ..

— Всё... бросаю пить.

— Я тоже бросил...

Недавно был озвучен термин ИСКУССТВЕННЫЙ ИДИОТИЗМ. Всвязи с этим вспомнился случай из времён махровой перестройки.

Итак, народ метался по торговым точкам в поисках пищевых продуктов. Я тоже участвовал в этой гонке. И вдруг вижу очередь — значит что-то дают. Подхожу и вижу: торгуют яйцами. Куринными. Только торговля очень странная. Есть яйца в больших картонных коробках. Есть продавщица. Есть очередь, исключительно из женщин. И тишина. Интересуюсь, мол почему торговли нет? Мне разъясняют, что пошла коробка с яйцами кофейного цвета, а публика желает только белые. Так что ждём, морозим сопли, пока раскупят светлокоричневые скорлупки.

Обрадовавшись, я закупил без очереди яйца, сколько мог унести. Продукт оказался вполне доброкачественный. Осталось только недоумение по поводу тараканов в головах у этих женщин из очереди. Кто-то над ними так жестоко пошутил...

Ночью Ираклий Квирикадзе вёл Марчелло Мастроянни с переводчицей к дому Параджанова. Окна были абсолютно тёмными. С остановившимся сердцем Ираклий толкнул дверь — она со скрипом открылась. Троица шагнула в чёрный проём, во мрак неизвестности. И тут в комнате вспыхнул яркий свет!

Сергей ждал дорогих гостей, накрыв роскошный стол