от дороги. Поэтому я сразу почему-то стал решать, по какой тропинке мне идти примерно в ту же сторону. Мне не хотелось встречаться с этим пешеходом. Раздумывая, я стоял на небольшом распутье возле самой железной дороги, где тропинки расходились крестом в разные стороны. Просто я решал, в какую сторону мне идти, чтобы не столк…

Упс, этот гражданин, ну который был вдалеке, теперь оказался совсем рядом и за три шага уже преградил мне путь, показывая жестом, вернее, спрашивая жестом, сколько времени.

— Времени сколько? — прямолинейно произнес незнакомец показывая пальцем на запястье.

Вздыхая, ведь мне не удалось увернуться от него, ответил:

— Пятнадцать минут шестого, — потом буквально за мгновение мне стало понятно, что этот человек одет в странный кафтан, которые обычно рисуют на крестьянах в учебниках истории, на голове надет зипун с меховой оторочкой и пузатые замасленные от долгой носки варежки тоже с мехом, за спиной у дяденьки был рюкзак, который закрывался обычным узлом. Простоватое доброе лицо украшала неплотная прокуренная борода-лопата. Сразу понял, он спрашивал меня про время, потому что у такого человека, конечно, не может быть никакого мобильного телефона, ведь он совершенно не из нашего времени.

— Вы, наверное, Дедушка Мороз? Вы так на него похожи. Такой, ну наш, автозаводский Дедушка, — как-то искренне обрадовался я и хотел было протянуть ему руку, но…

Он так улыбнулся, я даже не успел сконцентрировать свою защитную функцию организма.

— Нет, конечно же, — сказал инок или паломник или кто-то настолько православный, а может, это был ангел, ведь они выглядят в реальной жизни примерно так. Дальше вместо рукопожатия мы стали обниматься! После объятий он что-то такое сказал про ангела-хранителя, которого он мне то ли дарует, то ли посылает, то ли желает в Новом году, и еще несколько настолько теплых и душераскрывающих фраз, что, боюсь, здесь я их даже не смогу пересказать.

Это было просто какое-то невероятное откровение. Вместо рукопожатий троекратное обнимание, взаимные поклоны и что-то еще неуловимое кажись он меня незаметно перекрестил. А по-моему, если это не Дед Мороз был, то это какой-то повыше Мороза пешеход.

? С наступающим!

наукой, искусством, должен сделать выдающуюся карьеру на государственном поприще, а не прожигать жизнь в объятиях иностранной авантюристки.

В апреле 1874 года разразился грандиозный скандал: из киота семейной иконы, находившейся в спальне Александры Иосифовны в Мраморном дворце, исчезла бриллиантовая звезда. В ходе следствия выяснилось, что пропавшие бриллианты сдал в ломбард адъютант великого князя Варнаховский... Семья решила, что на страшное святотатство и воровство Николу толкнула жадная до денег американка. Николай Константинович вину признал, хоть и не сразу. Дело, бросающее тень на всю царскую семью, замяли, великого князя признали сумасшедшим и отправили в ссылку. Художественную коллекцию Николы, в том числе и прелестную копию известной скульптуры "Венера — победительница" Антонио Кановы, Александра Иосифовна взяла себе. Однажды на вечере в Мраморном дворце французский посол, внимательно разглядывая Венеру, воскликнул: "О! Да это же американка великого князя!". При этих словах кровь бросилась в лицо Александре Иосифовне: "Вы ошибаетесь!". Но посол не ошибался.

Во время путешествия по Италии Николай Константинович и Фанни посетили виллу Боргезе, где великий князь увидел шедевр Кановы. Пришёл в восторг и пожелал изобразить свою возлюбленную в виде полуобнажённой Венеры с яблоком в руке. Его заказ выполнил скульптор Томазо Солари.

После обескураживающего "открытия" Александра Иосифовна поспешила избавиться от скульптуры и отправила её сыну, который тогда жил в Ташкенте. Прошло много лет, и теперь Венера (или Фанни) — победительница украшает экспозицию Государственного музея искусств Узбекистана.