Правда, когда он попытался обучить этим законам своего Барсика, 5 глубоких царапин, три полосы зелёнки и бинты убедили его в том, что получилась какая-то фигня.

Потом ему пришли в голову три закона женотехники

1. Жена не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

2. Жена должна повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону.

3. Жена должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.

Тут тоже было не всё гладко

Сначала он на неделю остался без ceкса и куриного супчика.

Потом жена согласилась, но внесла коррективы насчёт шубы, бриллиантов, детей, горничной и частоты отдыха на Багамах.

И вновь пришлось корректировать законы, не пропадать же добру

А так как собаки у него не было...

... Айзек, он же Исаак, он же Ицхак перепроецировал законы на знакомые всем нам законы робототехники

Зы: шубу, багамы и бриллианты всё равно пришлось покупать

Да, к чему это я. Недавно моя секретарша влюбилась в одного очень крупного фельмаршала. Имен называть не буду, кто догадается тот догадается. Ну вот, а фельдмаршал этот не только красив, умён, статен и несметно богат, но и женат на небольшом гареме, жен эдак на 150 с хвостиком. Врать не буду, всех не видел, но среди виденых парочка была с хвостиками. Но дело не в этом.

Секретарша моя, девушка с небывалыми эротическими фантазиями.

"50 Оттенков Серого Волка" знаете? Ну вот, она там круче чем Красная Шапочка. Да если б Фрейд с ней поговорил, понял бы насколько он моральный девстенник. В общем, вся наша компания, а в ней тридцать пять тысяч одних курьеров, в курсе её фантазий. И все за неё в кулаках держат. Она как-то на корпоративе взяла в руки японский зонтик-автомат и давай на нём всем пальцами показывать гаммы, как она своего фельдмаршала обрадует. Мы, конечно, не композиторы, но тридцать две тысячи курьеров сознались, что от этого зрелища случилось у них непроизвольное фонтанное семяизвержение.

Да такое сильное, что им своими извержителями пришлось на окнах смайлики рисовать.

Но!

Ни один не сознался! Рта не раскрыл! Ни ГУ_ГУ! Все, как один, хранили Страшную Сексуальную Буржуинскую Тайну пока секретарша получала доступ к телу фельдмаршала.

Уже столько лет прошло, фельдмаршал уже давно генералисимус, но его гарем ни слухом, ни нюхом, ни духом об этом ничего не знает, не ведает. Но секретарша, нет-нет, да в вздохнёт, "какой был мусчина — настоящий полковник". И уверена, милая девушка, что довелось ей самой побывать подполковником...

—————

Вниманию противников мата - торжествуйте: в тексте ни про х[рен], ни про [ман]ду, нет ни одного слова, даже про жопу и говно нет никаких упоминаний.

—————

Специально для высокообразованных жертв ЕГЭ пространная цитата, одновременно являющаяся "эпилогом", "коннотацией" и общепринятой тут "после-амбулой".

Как говорят нонешние милениумо-зуммеры — инджойте ёр факинг райд...

До новых встреч, малята!

—————

Хлестаков. Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.

Анна Андреевна. Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!

Хлестаков. Просто не говорите. На столе, например, арбуз — в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку — пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: "На, Маврушка, шинель... "Что ж я вру — я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница сто"ит... А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж... ж... ж... Иной раз и министр...

Мне даже на пакетах пишут: "ваше превосходительство". Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, — куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало, — нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! После видят, нечего делать, — ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? — я спрашиваю. "Иван Александрович ступайте департаментом управлять! "Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже... "Извольте, господа, я принимаю должность, я принимаю, говорю, так и быть, говорю, я принимаю, только уж у меня: ни, ни, ни!.. Уж у меня ухо востро! уж я... "И точно: бывало, как прохожу через департамент, — просто землетрясенье, все дрожит и трясется как лист.

Городничий и прочие трясутся от страха. Хлестаков горячится еще сильнее.

О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого... я говорю всем: "Я сам себя знаю, сам. "Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш...