Дело было в армии. Друзья из моего призыва понемногу уходили на дембель, ряды наши пустели и заменялись туркменскими новобранцами. А меня по странной прихоти какого-то высокого чина из штаба армии отвезли за 120 км в тайгу на гауптвахту тамошней танковой части, чем сильно огорчили.

Отсидев там три недели и вернувшись в "родную" казарму я получил обходной лист. Явившись в тех-домик за подписью шефа нашей группы по прозвищу "шеф" опять оказался удивлен. Вместо того, чтобы проклясть меня, как раз[гиль]дяя, он заулыбался обнял меня и пригласил к накрытому столику.

— Эдвинс, оставайся на службе, мы все порешили!

При этих словах он вытянул из кармана своей технички толстую пачку дензнаков, сложил их веером и стал размахивать ими под моим носом. Багровые профили Ильича казалось злорадно усмехались. Со временем я узнал все подробности.

Среди всего прочего в части готовили резидентов разведки, а первым условием была внешность. Потому и собирали нацменьшинств вроде греков, венгров, немцев, китайцев. С лицом чистокровного сармата был только я один. Кто немного читал историю, тот знает, что английская аристократия по большей части сарматского происхождения. Два британских легиона были сформированы из сарматов и они так и остались на этом острове. Вдобавок я помог пропихнуть Коробка, довольно простого парня из Вязьмы на Клязьме в Генштаб.

Ну и прошел зимой "губу", где в сильные морозы не топили, а с пяти утра до 12ти вечера заставляли работать ломом почти без перерыва. То есть все испытания я прошел и был готов к военной карьере.

Но имея аналитический ум и видя изъеденную "молью" подкладку этой еще приличной с виду шинели я безоговорочно отказался, Союз подавал признаки скорого пи[c]еца. И по скорому двинул в здание аэропорта за билетом.

По прилету домой жизнь сразу же не заладилась. Никак нельзя было устроиться на приличную работу, а потом не ставили в очередь на жилье. Пришлось пойти в авто-цех на переборку трамблеров в бригаду запойных алкоголиков. Я болтался, как говно в проруби, но не унывал. В армии пристрастился к чтению закрытых архивов и занялся собирательством и чтением старинных книг. Особой удачей было приобретение за литр водки полного комплекта журналов "Военное обозрение" еще той Латвии. В них было много уникальных статей по истории.

Но в один из будних трудовых дней переборка очередного трамблера была прервана телефонным звонком. Мастер поднял трубку и побледнел, потом изменившимся писклявым голоском вдруг произнес:

— Тебя срочно вызывают на Мороза.

Я не стал переспрашивать. Дом на улице Мороза знали все, в нем располагалось местное отделение КГБ. Дело было при Андропове и о пытках в его подвалах слагались городские легенды. Но мне в тот момент все было по барабану, вытер руки от солярки, переоделся и направился к дому ужасов. В прощальном взгляде мастера проблеснула слеза.

И вот звонок в дверь и дежурный ведет меня по лестнице с чугунными перилами на второй этаж. Там я попал в узкий кабинет со столом и местом председателя. Его занимал еврей с карикатурно большим носом и в майорском сюртуке.

— Ну присаживайтесь и рассказывайте!

— С армии что-ли звонили?

— Что там с армией? — заинтересовался он.

Я в то время не понимал разницу между ГРУ и КГБ и стал рассказывать о вербовке.

— Когда они нахрен от меня отстанут?

Майор вдруг растерялся и засуетился:

— Вы так не переживайте, к нам поступило заявление, что вы читаете книги нацистской Германии. Всего лишь напишите расписку, что не будете выступать против Советской власти и принесите ту книгу на проверку.

Я улыбнулся в душе. Речь шла о книге латгальского писателя Ченчу Езупа о событиях 1905го года. На ее обложке были изображены парень и девушка арийской внешности в студенческих шинелях с галунами. Майор несколько смутившись выдал дежурную фразу:

— Вы того, если заметите антисоветские поползновения, то сообщайте нам. Вот номер телефона.

Выйдя я смачно харкнул прямо у входа и пошел гулять по городу.

Через две недели ко мне подошел неприметный мужичок из шоферов и заговорчески заговорил:

— Знаешь кто на тебя настучал? Твои коллеги белорус и отставник. Отставник руководил, а белорус писал.

— Спасибо, значит углядели у меня книгу.

Зашел в цех, у стукачей были красные от самогона глазки и ехидный вид. Ну ладно, посмотрим! А через пару дней я позвонил своему "куратору" майору Борису Григорьевичу:

— Разрешите доложить, что мною выявлен польский националист прославляющий жизнь в Белоруссии при диктатуре Пилсудского.

Ответный звонок в цех не заставил себя долго ждать. Получив приглашение мой белорус затрясся всем телом, потом тремор перешел на руки и болт никак не попадал в гнездо. Морда лица покрылась багровыми пятнами. К его ужасу он был принявши с утра стопарик самогона. Я наблюдал и усцыкался за верстаком.

С отставником вопрос решался жестче. За два литра водки мои -друзья алкоголики брались его немножко от[метел]ить в воспитательных целях. Решено было устроить ему темную в пятницу вечером. Для чего из дома я принес джутовый мешок из-под кубинского сахара.

В пятницу темная не состоялась по причине отсутствия объекта будущего надругательства. Не появился он и на следующей недели. Мастер что-то прознал и беспокоился:

— Не убили ли?

Через неделю пришло письмо из Воронежа с просьбой прислать трудовую и расчет по новому адресу. Операцию я провалил, алкаши ненадежные люди и язык не держат за замком. Жизнь научила меньше посвящать посторонних в свои планы по достижению цели.

1978г. Вильнюсская школа подготовки начальствующего состава МВД СССР (в общем, готовит начальников тюрем/зон). Курсантов вывезли в летние лагеря за 30-35км от Вильнюса. Питание было хорошим, занятий — достаточно, но не хватало "девичьих ласк" и курсанты наловчились бегать за "любовью" в соседнюю белорусскую деревню.

Ураган поднялся, когда выяснилось, что ВСЕ, ходившие "в гости", кроме плохого тамошнего самогона, принесли в лагерь прекрасную гонорею... Начальство решило всё тихо замять, но, "для профилактики заболевания", курсантиков построили в колонну и приказали пёхом топать до родной школы (находившейся в самом центре Вильнюса). Лето, тепло, потому все курсанты приказ восприняли, как прогулку по прекрасной Литве, но, первые "вояки" "пали на поле битвы" уже через 3-4 км. Тела "трупов" подбирали за колоной следовавшие школьные грузовики и "волги" начальства. Больше никогда в школе таких "прогулок" организовывать не потребовалось, этот и все последующие выпуски, были прямь пай-мальчиками...

И снова о родительских чатах. Если кто-то надеется, что после садика и школы они закончатся, то напрасно. Не прошло и недели, как проводил сына в армию, и их командир (в звании капитана) создал родительский чат, где всё те же [бах]нутые мамашки несут всё ту же привычную чушь. С нетерпением жду, когда он вернётся и на работу пойдёт.

В 1916 году, в разгар Первой Мировой войны, обсуждался законопроект, обязывавший выносить на всенародный референдум все вопросы, касавшиеся объявления войны.

И каждый, кто голосовал бы "за", должен был записаться добровольцем в армию США.

Славное время службы. Во время прохождения службы я часто ходил в самоволки. А так как очень много полезного делал для части, поэтому некоторые безобидные шалости мне начальство попускало. Таким образом я попадал на многие мероприятия близлежащих сел. В радиусе 30 км от части меня знали очень многие. Почти каждые выходные я был то на свадьбе, то на дискотеке

— Как-то раз пришёл на одну такую свадьбу в девять вечера. Естественно, никого не знал, но так как язык был подвешен хорошо, то общий язык нашёлся со всеми быстро.

Сначала подсел к музыкантам во время перерыва. Постучал на барабанах, побренчал на гитаре, сыграл красивую мелодию на синтезаторе. Музыканты пригласили за стол. Потом на танцах отжигал, перезнакомился с женихом, невестой, их друзьями. С дружкой отплясывал так, что все гости стояли вокруг и нам хлопали. Пригласили уже за свадебный стол... И в четыре часа утра я уже сидел с подружкой невесты на месте жениха и невесты, они напротив и я рассказывал истории из своей жизни. Все гости смеялись и говорили, давай сразу же и вторую свадьбу отгуляем.

Когда начали кричать Горько, женихи невеста встали, но я их остановил:

— Это не вам кричат, — говорю — а нам.

— И поцеловал подружку...

В общем свадьба удалась. После этого случая в том селе долго ещё вспоминали. Когда попадал в это село ещё раз, на дискотеку или свадьбу, многие приглашали в гости...