Расскажу-ка я вам, как про войну рассказывают детям в той школе, куда пойдет мой сын в следующем учебном году.

Берут они с собой старшеклассников, которым по 16-18 лет, и едут куда-нибудь по местам боевой славы, в местные аналоги деревни Крюково. Там у всего класса отбираются все гаджеты. А взамен выдается рация, одна на взвод, каждому — вещмешок, оружие и форма, взаправдашняя — когда-то принадлежала участнику войны. На шею каждому вешается опознавалка — кто-то становится сержантом Янссеном, кто-то рядовым Ван Молем, имена все из того взвода, который конкретно эту деревню оборонял. Высаживают всю ватагу километров за 15 от деревни, и топают детки по жаре со всем своим барахлом.

Часа 2-3 топают. Оружие, которое не так много весит поначалу, становится очень тяжелым. Рюкзак натирает плечи. Хочется бросить тяжеленные вещмешки и полежать. Хочется поболтать, подурачиться, а нельзя. Тот, кому сержант достался, должен всю эту толпу держать в порядке — чтоб шли тихо, не орали, не отставали, вперед не забегали и не дурили (представьте себя 17-летнего на месте какого-нибудь пацана, которому надо внезапно сдерживать 15 человек своих одноклассников).

Доходят они до деревни, тут их преподаватель-командир ведет к дому, останавливаются. — Кто тут рядовой Ван Мол? — Я! — Когда ваш взвод подошел к этому месту, рядовой Ван Мол подорвался на мине возле этого дома. С этого момента "рядовой" молчит. Идут дальше. — Кто тут рядовой Стевенс? — Я? В этом месте взвод был атакован, рядовой Стевенс был ранен в бедро и погиб на месте от потери крови, помощь не успела подойти. И так идут они дальше, пока не доходят до кладбища, и не видят, как стоят в ряд, один за другим, камни с именами тех, чьи опознавалки у них на шее. И понимают, что из 15 в живых остались двое — таких же, как они, восемнадцатилетних салаг, которым хотелось дурачиться, слушать музыку, трепаться с противоположным полом, танцевать и целоваться, а вместо этого — жажда, голод, холод, боль, страх, усталость, и для очень многих — внезапная и страшная смерть.

А песен про "Хотят ли бельгийцы войны" тут нет, если не ошибаюсь. И про "деды воевали" я тут никогда не слышала.

— Мам, у нас комод острый?

— Не знаю, а что?

— Я по телевизору слышал, что у ОСТРОГО КОМОДА огромные ящерицы водятся.

(У острова Комодо, если что)

У нас потрясающие дети.

На носу пасха. Идем святить куличи. Два ряда верующих, столики, на которых все это дело выложено, посредине проход для попа с кропилом.

Неподалеку от меня пара. Явно бабушка и внук. Бабушка вся в платочке, явно из "ушибленных библией", то крестится, то нищим подает, то все принесенное худождественно раскладывает, внук мучает какую-то игрушку... наконец — Выход!

Идет поп, толоконный лоб, почти по классику, с кропилом в руке, несут эту емкость со святой водой... не знаю, как она называется, все так торжественно...

Деть отвлекается от игрушки. И — на всю храмовую территорию:

— БА! А зачем дядя на людей из тазика брызгает?!

Торжественность момента утонула в тазике. По-моему так даже парень, который эту воду тащил — и тот фыркал. Бабка вся побагровела, ребенок глазами хлопает...

Не зря сходила.

Я с сыном (лет 6 ему было) в магазине наблюдали картину, как девочка лет 7 валялась по полу в истерике: "Купи-купи-купи! ", сын меня спросил: "Мама, она дура? "Я ответила: "Да, сынок". Мать девочки орала на меня: "Сама дура! "А сын сказал, что понял про наследственность...

Еле загнали дочек спать, сидим с женой на кухне в тишине. Обсуждаем как младшей удалось целый рулон туалетной бумаги засунуть в унитаз.

Ж: Почему все мелкие дети такие мерзопакостные засранцы?!

Я: Да все мы такими в детствебыли.

Ж: (задумчиво) И я была... Мне очень нравился папин помазок, и он на меня всё время ругался когда я его брала.

Я: А что ты с ним делала?

Ж: (потупив глазки). .. Посуду мыла... С ним так хорошо всё отмывалось!

Я: О_о