"Зато лучший"

Сотрудница сегодня рассказала.

Попросила дочка котеночка. Облазили все выставки и сайты, пришли на какой-то кошачий фестиваль и купили бобтейла, вроде, породистого и рыжего, почти оранжевого.

Подписали договор, что в течении года кастрируют, ну, чтобы конкуренцию продавцу-заводчику не создавать, и забрали котика домой. Вырос здоровяка, со спокойным характером, слегка надменный, но позитивный.

Время от времени продавец, пуская почти искреннюю слезу, мол, зря я вам его продала, надо было брата, оставленного на развод, вам отдать, а этого себе в производители оставить, просила поучаствовать в различных выставках.

Котик рос, получал на выставках дипломы-жетоны, в свой срок был кастрирован.

Спустя какое-то время приходит очередное приглашение на немецком языке, но даты-место понятны, принять участие в какой-то очередной кошачьей выставке, причем в Москве, организованной чуть-ли не фондом Гёте.

Сотруднице не до того, бабушка с дедушкой, лет шестьдесят с хвостиком им было, берут любимца семьи, моют, сушат, чешут его и с ним чешут на выставку.

Дедушка — инженер-физик, космическая связь, не военный, но высокий, подтянутый, породистый такой, язык только английский.

Бабушка — гуманитарий, английский, плюс на паре-тройке европейских языков может изъясняться.

Выставка, котик занимает первое место, организаторы-немцы, путая слова, приглашают победителя за наградой.

Дедушка, гордо глядя с высоты своих 187 см, выходит с котом подмышкой, получает кубок с надписью на немецком и что-то типа круглого бумажного клеящегося жетона, жмет руку устроителям, радостно отвечает на чистейшем немецком — "яволь, нихт ферштеен, но очень приятно, дружба-фроеншафт", (ладно, хоть не "Гитлер капут") и радостно клеит этот жетон себе на джемпер…

Когда волна хохота докатывается до сидящей в зале бабушки, она, уже все понимая, чуть не сползая, как и окружающие, под стул от хохота, пытается содрать наклейку с джемпера мужа, ибо на нем, как и на высоко поднятом кубке написано: "Лучший бобтейл-кастрат", и пытается это перевести мужу-победителю - тот на весь зал гордо возвещает: "Но ведь — лучший!! "

Время идет... Но еще живы мы – те, кто слышал рассказы своих бабушек, переживших войну.

Вот один из таких рассказов.

Поехали мы хлеб сдавать. Осенью было дело... Вернулись домой поздно. Подхожу к дому, слышу: плачут. Почуяло сердце беду. Родня, соседи — все плачут, причитают. Я без слов поняла: погиб мой. Но не хочу верить. Не могу!.. Тут протягивают мне извещение о его смерти. Взяла его в руки, ноги подкосились, упала. Когда пришла в себя, соседка и говорит: "Твой хоть успел перед смертью весточку послать. А мой без вести пропал... " — "Какую весточку? " — спрашиваю. Она мне дает письмо "Вместе с извещением пришло! Да теперь читай — не читай, его уже не воскресить! "Стала я читать письмо... И радость! Жив он!

Бабушка хранила это письмо, как святыню. Я читала его. В нем говорится, как в атаке погибла вся рота, где был и мой дед. А он, израненный, потерявший сознание, лежал до ночи, а потом, придя в себя, пополз в тыл и наткнулся на наших разведчиков, которые доставили его в медсанбат. Там он встретился со штабным писарем, который и сообщил ему, что уже посланы извещения о гибели всего личного состава роты. "Не верьте вести, — писал дедушка.

— Я жив, слышите, я жив! Это письмо я пишу после того, как послано извещение о моей гибели. Я жив! Я вернусь, обязательно вернусь... "

Муж мой вырос в семье, где никогда не держали домашних животных, а я же заядлая кошатница. Долго просила котеночка, на что всегда получала одинаковый ответ, что, мол, никогда в нашем доме не будет кошек, никогда, и ни за что, а если и будет, то они не будут спать в постели, исключительно на коврике возле порога, и вообще… кошки это негигиенично, непрактично и незачем. Но, русские ж не сдаются, подключила дочку, в общем, дожали мы его, и на Новый год, завели себе это чудо... на свою голову.

Я не буду останавливаться на том, как в первый же день он полдня сидел на полу возле дивана и смотрел, как кошка спит на его любимой подушке, которую нам с дочерью категорически нельзя трогать, как ворчит на меня по утрам, что должна спать аккуратнее, потому что дрыгаю ногами, а с нее сползает одеяльце, как ругается, что кормлю не по расписанию и вообще в меню у нее сегодня курица (вон же на холодильнике висит на неделю), а я дура рыбу разморозила, как она ночью носилась как электровеник, зацепилась когтем за ковер и на повороте впечаталась в косяк, а виновата я, потому, что я свет выключила на ночь, А ЕЙ ТЕМНО, она поэтому споткнулась и упала. Я просто расскажу последнее.

Вчера ругаемся, я в запале: "Да я у тебя в приоритетах где-то на уровне кошки". Он возмущенно: "Да как ты могла такое только подумать — я оттаиваю, он продолжает — где ты, а где КОШКА!".

О том, что такое ceкс, я знала сколько себя помню. И я не помню, чтобы мне кто - то об этом рассказывал, я понимала интуитивно что к чему. Я помню сцены из глубокого детства, как мама спала со своими ухажерами. Года может 2 мне было... Помню, что при мне не стеснялись смотреть п@рнуху, говорили, что это дядя тетю лечит. А я сидела и думала "Ага, конечно, лечит..." В возрасте лет 4 на др у соседей в другой комнате до меня домогался подросток, с которым мама меня оставила, чтобы не мешала гужбанить. Изнасилования не было, был петтинг какой - то. С мастурбацией я была знакома тоже сколько себя помню, по началу просто игралась...

Ребята, у кого есть дети, оградите их от всего этого с самого малого возраста. Они все понимают, и обманывать не получится. Просто оградите, это не сложно. И следите за их ручонками. В дальнейшем конечно со мной ничего плохого не случилось (я и девственности лишилась в 18), но лучше бы мое детство прошло без всего этого..

В 1865 году работники табачной фабрики в Гаване нашли способ поддержать умственную активность в течение долгих часов рутинного физического труда. Они ввели должность лектора (или чтеца), которому сами платили за то, что он читал вслух для всех тружеников цеха.

Как правило, рабочие фабрики избирали комитет, который проводил кастинги для лекторов, и платили взносы, чтобы обеспечить зарплату чтецу. Лектором выбирали кандидата с отличной дикцией и навыками ораторства.

Чтец сидел или стоял на возвышенности и читал из источников, которые отбирали сами работники: от кубинских и американских газет до классической литературы.

Если чтение воспринималось с особенным удовольствием, работники постукивали ногами по разделочным доскам, что заменяло аплодисменты.

В США так же была распространена подобная практика, но среди материалов для чтения часто оказывалась социалистическая или левая литература, что вызывало трения с владельцами фабрик, которые совсем не были заинтересованы в том, чтобы их сотрудники задумывались о классовой борьбе и экономической справедливости.

Если лектор читал материал, признанный владельцем излишне радикальным, его выгоняли. Но тогда рабочие реагировали забастовками или простоями.