Моя семья похожа на ту идеальную семью из кино. Когда все друзья, все любят друг друга и понимают. Иногда я ссорилась с родителями из-за своей тупости. Но недавно я поругалась с мамой перед семейной поездкой, и, пока я возилась с новой сигнализацией, мне пришлось пару раз хлопнуть дверью, родители были в другой комнате. Подумали, что я вышла, и мама прокричала: "Задолбала меня эта неблагодарная дрянь! Езжай со своей любимой дочкой, куда хочешь!" А папа ей совершено спокойно ответил: "Да мне наоборот, даже лучше, без нее хоть на край света".

Третий день плачу, виду не подаю, но не задерживаюсь в их кругу. А они все такие же, как раньше: шутят, смеются, как всегда. Так пусто на душе, мой смысл был в семье...

В один прекрасный момент потерял старый телефон, в котором было много важных контактов. Опомнился через полчаса, но телефон уже "вне зоны доступа". Длинной историей (с привлечением современных достижений человечества и хороших связей) удалось разыскать нашедшего в тот же день. Когда я позвонил ему на его личный телефон и сказал: "Вас зовут Иванов, вы утром в таком-то месте в девять часов нашли телефон, извольте вернуть", он, мягко говоря, ох[рен]ел. Я понял это даже через телефонную трубку. Дрожащим голосом сразу согласился вернуть находку. Я забрал телефон и уехал. Никакого вознаграждения я не дал (он ведь даже не пытался найти хозяина, а сразу вырубил мобилу).

Когда родилась дочка, я переживала, нет ли у неё аллергии на шерсть (люблю ходить в гости, почти у всех друзей есть живность дома). И вот ей три недели всего, идём с прогулки, долго ищу ключи в сумке, поднимаю глаза, а в коляске сидят ДВЕ дворовые кошки, мурчат и вылизывают моего ребёнка. Так мы узнали, что на котов аллергии нет. Паразитов тоже нет, проверялись)) А любые коты до сих пор к дочке сами ластятся. Думаю, те первые кошки, пока лизали, каким-то спецзнаком кошачьим её наградили)

Прохожу серьезное лечение (онкология). Рядом мой любимый человек, который вроде и не знал о моих изменах. Но все выяснилось, когда он со мной разговаривал после сложной операции, когда ещё наркоз не отошел, когда думал, что я не соображаю. Он что-то рассказывал, просил держаться и внезапно с отчаянием прошептал: "А если тебе сейчас подушкой накрыть лицо — ты больше не будешь изменять... или бросить тебя сейчас, когда ты во мне нуждаешься? ". Его поведение не изменилось. Но изменять я уже боюсь.