У меня все нормально. По крайней мере для других. А так, у меня биполярное расстройство, смешанное с депрессией — диагноз психологов, ребра торчат из-за маленького веса, на запястьях бинты и пластыри. В последнее время эмоции начали брать верх. Могли политься слезы не из-за чего, иногда проявлялась агрессия и злоба. В общем, все смешалось. В очередной раз я находилась в школе, когда на меня накатили слезы. Я быстро убежала в туалет, но сдержаться не смогла. У меня все ныло. И снаружи, и внутри. Стук в дверь. Заходит мой друг с вопросительным и обеспокоенным взглядом. "Я так и знал, что с тобой что-то не так. Почему ты не рассказывала?". Ничего не отвечаю. Тогда он, молча, помог умыться, взял за руку. Мы оделись и вышли на улицу. Шли куда-то целенаправленно, но при этом мы не сказали ни слова. Забрались на крышу какого-то заброшенного здания. Мы просто сидели. И в какой-то момент я почувствовала облегчение. И сразу он говорит: "Знал, что тебе понравится, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, я всегда рядом".

Мне везло на хороших людей.

Приехал в США по рабочей визе, давно. Первый работодатель, американец Лэрри, знакомый ещё по Москве, был нормальным компанейским мужиком. В Штатах однако выяснилось, что по ряду объективных причин его фирма сделать мне гринкарту не может. Поэтому мы с ним через пару лет договорились, что я "пускаюсь в свободное плаванье",

Дело было на Украине… Приехали мы к моему брату на свадьбу – отгуляли мальчишник, последняя ночь настала перед страшным… Время за полночь, но никто не спит, особенно женщины – готовят наряды для себя и мужчин и тут обнаруживается, что погладить платья и костюмы не получится – сгорел утюг. Тут мать посылает меня на соседнюю улицу, к деду за утюгом. Я взял ноги в руки, пьяной после мальчишника походкой доковылял до деда и получил в пользование агрегат 50-х годов прошлого века весом килограммов 5 и отправился назад.

Местность сельская, из освещения был один фонарь на всю улицу и звезды, видимость – шагов двадцать, на улице никого. Мне оставалось дойти до дома где-то метров 200 как навстречу попались два экземпляра местной фауны, судя по громким крикам и обилию мата – подвыпившие мужички и явно не представители местной интеллигенции. Увидев мой невысокий силуэт один из этих гопничков издал радостный вопль: “Опачки!!!” и расставив руки и немного присев (как в сцене “хулиганы зрения лишают”) направился в мою сторону. Недойдя до меня метров эдак трёх, это чудо-юдо замечает в моей руке утюг, сопоставимый по размерам с его головой, делает вот такое лицо =8-(), но быстро справляется с собой и не говоря ни слова, распрямляет спину и плечи и гордо проходит мимо, исполненный чувства собственного достоинства.

P.S. Газовые баллончики, электрошокеры, пневматика и прочая дребедень отдыхает, только тяжело носить:)

Старая история.

Кёльн. Трамвай номер три. Послеобеденное рабочее время. Людей немного. Симпатичная девушка слушает музычку с навороченной Нокии. Бескнопочных смартов ещё не было. Слушает громко, жужжание наушников слышно через ряд сидений от неё. Спасибо, что хоть не рэп. На её телефончик приходит звонок. Вероятно с телефоном дева ещё "не на ты". Одновременно с "поднять трубку" она зачем-то выдёргивает наушники и, наверно случайно, включает громкоговоритель. Мужской голос, на полную громкость телефона, без предисловий сообщает, что он зверски соскучился и сегодня в шесть он сначала поставит её в такую-то позицию, а потом они обязательно перейдут к такой-то практике, а потом ещё и...

Всё это по-русски. Несколько секунд монолога девица тщетно пытается выключить громкость или вообще выключить чёртову коробочку. Не меньше трети пассажиров штрассенбана с заметным по выражению лиц пониманием вслушиваются в многообещающий план действий. Девчонка видит это и краснеет до ушей. Наконец мобильник побеждён. Она срывается с места и спешит на выход, явно не доехав до своей остановки. У дверей седой мужичок обращается к ней, конечно на чистом русском:

— Не спеши! Он же сказал в шесть!