выделяют помещение и какие-то там деньги (невестой была студентка нашего института), а за это — спиртное на мероприятии как бы не пьют.

Мы с приятелем смотрели на свадьбу из окна общаги, поскольку со стороны невесты нас не пригласили, а жениха мы вообще не знали – даже в лицо. Но один из приглашенных, наш общий друг, где-то уже во второй половине свадьбы зашел за нами, провел в столовую и усадил за стол, в закуток.

Здесь мы, как и все остальные, пили из чайника, наливая в чашки, какой-то дрянной красный портвейн — такова была договоренность с партийно-профсоюзными властями: вроде как все пьют чай.

При Советской власти все привыкли соблюдать правила игры и поэтому действительно посасывали мелкими глотками всю эту гадость из чашечек, да еще и пряники туда макали. Понимающие люди меня поддержат – это самый действенный способ схватить глубокий кайф.

Изрядно набравшись, пошли с дружком в туалет. А там стоит, покачиваясь – сильно покачиваясь! — паренек. Ему явно плохо. А одет не то, что мы, нищие студенты, — костюмчик, белая рубашечка, галстучек чуть ли не французский. Мы с Саней переглянулись: надо выручать парня. Взяли его под ручки, потащили к себе в общагу. Положили бедняжку на кровать, пытаемся взять у него интервью — кто он вообще такой, но тот ни гу-гу.

Утром встаю – парень еще спит. Не стал будить, выхожу на улицу. Там натуральный кипеж – все, включая милицию, ищут пропавшего со свадьбы жениха.

Я, конечно, понял, где он находится – но далеко не сразу.