Зиму 1981- 82 года я работал на Охтинском Пластполимере. Машинистом- кочегаром.
Историческая справка – химкомбинат возник во второй половине сороковых, оборудование было вывезено по репарациям из Германии, концерна Gemeinschaft
Farbenindustrie AG. Всё железо – по технологиям двадцатых годов – когда создавался концерн. Двадцать лет проработало в нормальном режиме, с 1939 по 45-й в режиме полного изнасилования. Потом разобрано, перевезено в СССР, собрано там, и ещё проработало почти тридцать лет к моменту описываемых событий.
Я был знаком с человеком, который руководил этой акцией, и был первым директором Пластполимера – лауреат Сталинской премии Михальский Фёдор Михайлович – он мне это и рассказал. "Станки Немецкие и Английские, техдокументации нет, или чёрт знает на каких языках. " "Пока везли – часть потеряли, или поломали, половина размеров метрические, половина дюймовые, как нам вообще удалось это запустить? Немцы для себя хорошо делали"…
На территории предприятия было две котельных – одна историческая, с котлами "Шухов-Берлин" двадцатых годов, а вторая вполне современная. Я работал в исторической.
Главное в обязанностях кочегара – поддерживать стабильные параметры пара – технологический цикл комбината не терпел разброса по давлению и температуре, и при этом не угробить котлы.
Когда я первый раз увидел это убожество, стало немного страшно. Это сейчас котельные полностью автоматизированы, управляются с компьютера, там чисто, тихо, аккуратно и вообще – благорастворение воздухов.
В этой котельной была ржавая, полностью изнасилованная рухлядь вместо арматуры, клапаны автоматики безопасности, отключающие подачу топлива в случае аварийной ситуации тщательно и аккуратно отглушены деревянными клиньями, и замотаны проволокой – чтоб не дай Бог не сработали, потому, что если их открыть, то срабатывать они будут раз в пять минут. Проще говоря, котельная постоянно работала в аварийном режиме.
Всё в котельной регулировалось только вручную, из за щелей в обмуровке постоянно присутствовал угарный газ – хоть и в небольшой концентрации, но если периодически не проветривать, к концу смены глаза, как у кролика, и голова раскалывается. Стыки по фланцам подтекали, манометры и термометры врали безбожно, даже дымовая труба – одна на четыре котла- проржавела у основания и слегка покосилась. Романтика.
График работы- три дневные смены- выходной, три вечерние – выходной, три ночные – выходной. После ночных получалось двое суток выходных, только первые сутки- не выспавшись. Но пообвыкнув, мы поняли, что в ночную смену легко можно подремать часа три- четыре. А ещё нам полагалось молоко за вредность.
От общественной деятельности отвертеться не удалось, мне пришлось оправдывать оказанное высокое доверие — на общем собрании назначили секретарём ВЛКСМ цеха, мотивируя это тем, что "больно хорошо свои мысли излагаешь, лучше тебя у нас так никто не может". Комплимент, блин…
Помимо всего прочего, эта должность предполагала руководство участием цеха в "Социалистическом соревновании".
— Ну и как мы будем с вами соревноваться? Спросил я на общем Комсомольском бюро комбината? У всех цехов есть производственный план, у нас – только эксплуатация.
(справедливости ради – я не поленился заранее посмотреть прошлогодние отчёты, и законспектировать баллы у победивших в соревновании. Это называется – неординарный подход к ситуации, или проще говоря- "хитрожопость")
— Предлагаю вот что – плюс пять баллов за каждую безаварийную смену, и минус десять за аварийную. Проголосовали "За" – себе же в ущерб.
Старшим кочегаром у нас в смене (собственно, нас двое и было) был некий Васька Вицкевич – человек с исторической биографией. Родился в Польше, вырос в Германии, жил в СССР. Не выезжая из своей родной Белорусской деревни.
В Ленинград он подался в шестидесятые, поначалу работал помощником кочегара, катал тачку с углём, потом кочегаром – бросал уголь в топку. Когда котельные перевели на комбинированное топливо – газ- мазут, его загнали на курсы повышения квалификации, выдали корочки, и Васька стал большим человеком. Настолько большим, что поехал в свою деревню, выбрал там девицу лет на пятнадцать его моложе, и женился. В Ленинграде будешь жить, сказал. Ленинград оказался промзоной на самой глухой рабочей окраине Охты – комнатой в рабочем общежитии.
Девица однако, унывать не стала, нашла себе работу – была такая фирма –"Невские зори" — занималась ремонтами в квартирах, и через год уже официально зарабатывала вдвое больше, чем Васька, а с воскресными халтурами – ещё столько же. Ну, и Васька, понятно загрустил. Впал, так сказать, в глубокую депрессию. Загрустил вдумчиво, ежедневно и помногу. И почти не закусывая. Если в дневные смены он ещё выглядел относительно адекватным, то в вечерние и ночные был просто на бровях.
Очередная ночная смена. Прихожу, расписываюсь в трёх вахтенных журналах – за себя и за Ваську – в работе три котла. Ничто не предвещает, атмосфера спокойная, режим на котлах настроен, предполагается мирная ночь, как и многие другие. Пока Васьки нет, я один легко за этим покоем услежу.
В этот день у одной из девчонок с участка химводоочистки случился день рождения. Поэтому примерно через час после начала обе наши красавицы – Женька и Наташка- спускаются со своего этажа. С литром водки и закуской.
Васьки ещё нет. В котельной спокойно.
Посидели, немного выпили. Сжевали по бутерброду.
Дальше события начали развиваться стремительно.
Звонит начальник смены – Серёга Нахимов – на года три меня старше, заканчивал тот же техникум, что и я. У нас много общего, отношения приятельские.
— Привет, Васька где?
— В туалете.
— Так, слушай, в ёмкости мазут кончается, давай, второй котёл переводите на газ, а как переведёте, третий будем останавливать – с линии позвонили, они технологию менять будут, столько пара не нужно.
— Понял, сделаем. А может вначале третий заглушить? Спокойней будет.
— Делайте, как хотите.
Ага, сделаем. Остановить котёл я и один легко смогу, а перевести с мазута на газ эту рухлядь, и ничего не обрушить и не сломать – лучше вдвоём.
Записываю в журнал – 24=00 останов третьего котла. Поехали. Закрыть вентиль подачи мазута, открутить ствол горелки с форсункой, бегом в дальний угол – на пропарку – если ствол не пропарить, мазут внутри застынет, хрен его потом отковыряешь оттуда.
Блин, солнце взошло! Появляется Его Сиятельство старший кочегар. Девчонки ещё за столом, Васька, мгновенно взвесив ситуацию, радостно прислоняется к мероприятию – мы не успели оценить степень его внутреннего "сияния", поэтому, приняв стакан, он даже не смог дожевать до конца бутерброд – отрубился намертво.
Раз одна из двух горелок выключена, пошла раскачка режима – уровень воды полез вверх. Как только он доходит до аварийной отметки, раздаётся оглушительный звонок – надо прикрыть задвижку, чтобы уменьшить подпитку. Звонить будет до тех пор, пока уровень не снизится.
Глушу вторую горелку – со стволом бегом на пропарку. Звонок орёт, Васька спит.
Барышни собирают снедь со стола – в котельной становится неуютно.
Пока пропаривается второй ствол, я принимаю решение нарушить на хрен инструкцию – переведу я на газ второй- по правилам нужно вначале полностью отглушить мазут, и только потом растапливать на газе. А почему не отглушить одну горелку, открыть на ней газ, потом вторую, и при наличии факела слева она тоже прекрасно разгорится?
Так и делаю. Звонок не перестаёт орать, бегаю вокруг двух котлов, слежу за уровнем и подкручиваю задвижки.
Васька спит.
Первый котёл стабилен. Ага. Стабилен он, сволочь. На дне каждой мазутной ёмкости всегда болтается несколько тонн воды – на работающем баке уровень был упущен настолько, что вода пошла на стволы горелок.
УУУпффф. Децибелл на сто. Пол качнулся.
Теперь так. Температура факела – 1100 оС. Температура внутренних поверхностей обмуровки – 600 – 700 оС. Если это поливать из двух шлангов водой под давлением – это баня. Это не просто баня – там можно роте солдат с удовольствием попариться. Жаль, у меня венничка берёзового не было. Напоминаю- обмуровка вся в щелях. Минуты за три весь котельный зал заволакивает паром, не видно ни хрена, звонки уровня начинают трудиться втроём – удержать уровень на трёх котлах в такой ситуации одному – это уже проблема.
Васька спит.
Третий котёл, что останавливаем, потихоньку начинает успокаиваться, бегать вокруг двоих уже полегче.
И тут звучит главный аккорд всей этой ночной рапсодии. Машинистка мазутки должна была меня предупредить – но я мог просто спутать звонок телефона и указателя уровня, и не снять трубку. Она переключила подачу мазута с пустой на полную ёмкость. Температура вспышки горячего распыленного мазута – 90 оС.
С обоих стволов, полным расходом в топку первого котла ломанул мазут.
Это был не просто взрыв – грохнуло, как будто в котельную тонная бомба попала. В этот момент я со стволом в руках бежал мимо – и уворачиваясь от языков пламени, поскользнулся, крепко приложившись башкой об какую- то железяку.
Котельную спасло только то, что в обмуровке котла было полно щелей – и кирпичи не разметало по всему помещению. Упало несколько сверху, но они и раньше падали — никто не заметил.
Васька спит.
А теперь представьте картину. В котельной ещё полно пара, кроме пара в воздухе крутится с полтонны сажи, не видно вообще ни хрена, звонки уровня надрываются в истерике, мне приходится на ощупь бегать по лестницам, чтобы рассмотреть уровень, и подкрутить задвижки подпитки.
Спускаются перепуганные девчонки. Я весь чёрный, морда в крови, скачу, как обезьяна между котлами.
Женька:
— Что случилось!?
Наташка падает в обморок.
Васька спит.
Закончилось всё благополучно. Я удержал уровни в котлах, открыли окно, проветрили котельную, до конца смены ещё хватило времени отмыть всю сажу со стен и пола из шланга. Барышни прополоскали мне голову остатками водки, завязали платочек, я по памяти, особо не стараясь, заполнил все три вахтенных журнала. Уф. Ещё одна безаварийная смена закончилась.
Васька проснулся, и мило улыбаясь, сдал смену следующим- после нас. В бутылке ещё немного оставалось – на опохмел, так что улыбаться была причина.
PS. В комитете комсомола никто не позаботился посчитать количество баллов, которые наш цех получил бы за год при условии безаварийной работы, и сравнить цифру с прошлогодними данными. Так что наш цех занял первое место с большим отрывом. Все получили приличные премии, а секретарь – ещё и поощрительную путёвку на морской круиз- на туристском лайнере, на две недели – из Одессы вверх по Дунаю и обратно. Только это уже был не я, я уволился, секретарём назначили Серёгу.
Узнал я об этом случайно, через несколько лет. Но я не в обиде, да и на Дунае потом побывать довелось – ни хрена он не голубой, а зелёный, как крокодил Гена.
