В общаге которой мне пришлось пожить, больше всех мне внушал доверие Сашка. Из-за жизненных устоев. Если в комнате появлялось что-то вкусненькое или алкогольное, он всегда делил честно. Если нас было четверо, то на шестерых, если трое, то на пятерых и т. д.

— Санек, а два лишних куска (или стакана) кому? — интересовались поначалу мы.

— Да вы чо, блин! Это же Мишке с Серегой. Надо по братски... — обижался он, — по честному.

И мы замолкали. Но каждый наверно, как и я, старался вспомнить, кто же эти Мишка с Серегой. Мне это точно не удавалось, но обломить братанов, не позволяла совесть. До того момента, пока я не увидел, как Саня сжирает две оставленные им доли.

— Санек, а как же Мишка с Серегой?! — опешил я.

— Так они не пришли! — вытирая рот, пояснил он, — не пропадать же добру!

С ним опять было трудно не согласиться.

— А если все же придут? — меня все еще одолевали сомнения. И огромное желание хоть когда нибудь увидеть братанов.

— Так это, в большой семье, хлеблом не щелкай!

Возразить было нечего. Ведь все жизненно и справедливо.

Еду в маршрутке. Все так тихо, мирно, спокойно.

Вдруг какой-то мужик очнулся и спрашивает:

— А мы одиннадцатую станцию еще не проехали?

— Только что, — невозмутимо отвечает водитель.

— Блин, козел безмозглый! Я же человеческим языком просил тебя высадить на одиннадцатой!

Матерясь и чертыхаясь мужик вылез из микроавтобуса.

Не прошло и трех минут, как возле водителя опять возник скандал.

Истошный женский голос причитал:

— Куда ты меня везешь?! Где твои уши?! Я тебя четвертый раз прошу, останови на Лесной! Ты уже два квартала проехал!

Обозвав водителя глухой тетерей, женщина вышла из маршрутки.

В наступившей мертвой тишине раздался тихий тревожный голос. Блондинка, из тех, что фигурируют во всех анекдотах, обращалась к своему спутнику:

— Миша, предупреди водителя, что нам — на конечной.

В бутик приходит женщина лет тридцати. Модная, ухоженная, уверенная в себе. За ней плетется лысоватый неспортивный человек лет пятидесяти с золотыми часами на руке. Обручальные кольца у них одинаковые. Значит, муж. Выражение лица, как и должно быть у мужа в магазине женской одежды. Мягко выражаясь, тоскующее. Женщина выбирает самое дорогое платье, долго примеряет его и постепенно начинает стонать от удовольствия. Муж быстро устает от стонов и покупает это платье, тихо присвистнув от цены. Три тысячи долларов. Они уходят.

На следующий день эта женщина приходит с совершенно другим мужчиной. Молодым, спортивным, отлично одетым, тоже, кстати, с обручальным кольцом. Но с другим. Любовник. Женщина берет точно такое же платье, что она купила вчера и начинает его опять мерить. Продавцы — дисциплинированные люди. Вида не подают. Женщина снова начинает стонать от вожделения. На этот раз громче и убедительней. Мужчина долго колеблется, но в конце концов разводится и отваливает три штуки. Женщина, преисполненная благодарности, счастливо целует его в губы и они уходят.

На третий день эта женщина приходит в бутик третий раз. Одна. И сдает одно из двух платьев. Получает три тысячи долларов на руки и уходит.

Мораль: Муж уверен, что платье купил он. Любовник убежден, что платье купил он. Никаких вопросов и ревности. А у женщины на руках три штуки баксов и шикарное платье.

Сегодня стал свидетелем разборок 2 “группировок” (9-13 лет). Стоял у автовокзала (город Усть-каменогорск) и наблюдал следующую картину, как две “банды” играли в снежки, да и не просто играли, а с особыми правилами. Поделены они были на две команды (наверняка сборные дворов), в роли заграждений они использовали объекты природы (Деревья,