от взрыва. Описан также интересный случай, произошедший в одном из донских хуторов – там одна бабуля восьмидесяти лет, совсем уж собралась уходить в мир иной.

Уже отпел её батюшка, приглашённый из станицы, привезли готовый гроб.

Рядом с ней тихо шептались, такие же древние соседки – подружки. Шла жатва, весь народ был в поле. И вдруг с поля приехали со страшной вестью – дочь этой самой умирающей бабули, каким-то образом попала под косилку и погибла. Умирающая тут же поднялась, засуетилась по хозяйству и прожила ещё двенадцать лет! Как сама говорила – внуков надо было растить.

А вот случай, произошедший со мной.

Отдыхали семьёй в Новороссийске. Каждый день на пляже. От берега уходит в море пирс метров на тридцать-сорок. Шириной метра три. Высотой над водой чуть более метра. Эта каменная дамба настолько обросла скользкими моллюсками и водорослями, что попасть на неё можно если не с берега, то только по ржавой металлической лестнице, в конце этого пирса где, обычно, ныряют отдыхающие.

Пирс этот с утра замощен загорающими телами.

Учу дочку плавать и не бояться воды. Ей шесть лет. Ума у нас примерно одинаково.

Я нахожусь в воде где-то возле середины пирса. Глубина около двух метров. Подсаживаю дочку на пирс и она прыгает ко мне в воду. Дав погрузиться, подхватываю её и опять высаживаю наверх. Игра ей начинает нравиться и осмелев, она уже прыгает ко мне с небольшого разбега.

Постепенно народ ищет тень и покидает пекло. Пирс наш опустел.

Возможность для разбега увеличилась. Прыжки стали дальше, я уже подхватываю дочку метрах в двух от пирса. Дочь пятится для очередного разбега и… задом падает на другую сторону пирса.

Этот страх и боль передать невозможно. Плыть до лестницы – долго. До берега, до небольшой глубины, а потом по рваным скользким валунам на четвереньках, наверное, ещё дольше. Рвусь напрямик к молу, что-то меня моментально выбрасывает наверх, и я прыгаю к дочери на другую сторону.

Плачу и целую её, а она торопит: — давай меня наверх, я теперь на другую сторону упаду.

Под вечер, большой компанией, с того же места пробовали повторить мой трюк.

После многочисленных попыток выразили общее мнение — это невозможно!

дереве "лабаз" — дощатый настил, — и устраиваются в засаде.

Естественно, при установке лабаза стараются не шуметь, чтобы не насторожить зверя, а в засаде так вообще — полная тишина.

В общем, герои затаились в лабазе. В сгущающихся сумерках медведь вышел на поле. Какое-то время нечеткий силуэт двигался по полю, и пропал. Охотники сидели, напряженно всматриваясь и вслушиваясь — зверя не было. И вдруг — тихий звук. Тварь висела на дереве и с удивлением рассматривала чужаков.

Короткая немая пауза. И тот, кто был ближе к стволу, выхватил топор и с криком ударил, целясь в голову. Мишка отшатнулся, и топор перерубил веревки, крепившие лабаз к дереву. Лабаз рухнул, сбив зверя. Очень удачно сбив — тварь оказалась внизу, став амортизатором.

Не дожидаясь, пока разъяренный медведь (максимальная скорость — 64 км/ч) очухается и кинется мстить, охотники ломанулись наутек и пришли в себя через 9 км, на окраине поселка. Но рядом с лабазом остался мотоцикл!

К нему возвращались медленно, осторожно, ружья наготове, прикрывая друг друга. Зверя не было — упав на землю, он ломанулся в лес, и следы сопровождались "медвежьей болезнью".

В общем, поохотились интересно.

разное время жили 6 котов. И все были очень разные по характеру. А дверь открывать умел только Барсик (прыгал на ручку, она щелкала и дверь открывалась). Естественно, никто его этому не учил — сам научился. Он вообще был самый умный из котов, прожил дольше всех у нас, хотя гулял на улице, где хотел, когда хотел и сколько хотел. Привёл на балкон (у нас первый этаж, тогда балкон незастеклённый был) свою кошку (её хозяевами были соседи сверху), она там благополучно окотилась. Мы всей семьёй ухохатывались — нашла кошечка себе мужа с квартирой: )))

И вряд ли в рамки рефлексов впишешь шуточные драки-догонялки между сестрой и котом Васькой (сначала она бежит за ним в один конец квартиры, потом — он за ней в другой), его мстительность (после трёпки мог подкараулить в засаде, цапнуть за ногу и смыться под диван); наивную доверчивость Кузьки (я подобрала его, простуженного, в подъезде в 30-градусный мороз) — он любил всех людей без исключения, достаточно было прикоснуться к его голове, а он уже мурчал. Кстати, Васька действительно лучше общался с сестрой, меня в основном терпел и позволял себя гладить. Но когда я свалилась с жуткой простудой, он приходил ко мне в кровать, ложился на грудь и мурчал.

Характеры Сёмки и Стасика я уже не помню. Кис был абсолютно домашним мальчиком — ухоженным и избалованным (просто нам надоело, что коты на улице пропадали с концами, да и количество машин очень увеличилось, поэтому Киса держали дома). Финансовое состояние семьи тогда уже позволяло разные излишества типа спец. чашечек для питания кота и приспособления для приучения кота к унитазу. Кис благополучно пользовался этим приспособлением, пока у него не отпилили донце (чтобы продукты жизнедеятельности попадали прямо в унитаз). Посмотрев на это непотребство, Кис отказался им пользоваться. Вообще, он был очень аккуратным (не все коты такие, среди наших был один свинтус) и добрым котиком. К сожалению, он отравился рыбой (хотя много лет мы подобной рыбой кормили всех котов) и умер у нас на руках. Хоронили мы его мартовским вечером в леске через дорогу, отец ломом долбил мёрзлую землю. Это был самый грустный случай, после чего мы пришли к выводу, что всё-таки коты должны иметь свободный доступ для гуляния на улице — даже если они пропадали, оставалась небольшая надежда, что нашли они себе где-то лучший уголок.

В общем, разные они, очень разные: )