Зима. Деревня, рядом глубокий и дремучий лес. Я, маленькая, иду с папой на охоту, снег искрится и скрипит под ногами. Мы идём все глубже, и папа показывает мне следы зайца на снегу, лисицы. Медленно идёт снег и для меня все это сказка. Мы прошагали больше пяти километров, но я даже не чувствую усталость. Недалеко бежит белый заяц, но папа не стреляет, он даёт мне возможность увидеть свое детское чудо. Папы нет уже 9 лет, я давно взрослая. Иногда, зимними вечерами, я вспоминаю это со слезами.

Цвет осеннего листа

Самый конец 70-х. В стране пик вещевого дефицита.

Нас четверо: Лариса, Катя, Мишка гребенников и я.

— Ребята, — говорит Ларка, демонстрируя коробку, — мне мама сапоги достала. Но они какие-то... цвета детской неожиданности. В общем, мне не нравятся. Никому из ваших знакомых не нужны? Всего

Независимая самодостаточная женщина — это когда десятиминутная мастурбация под красивое п@рно кажется привлекательнее, чем терпеть любовника вечер, ночь и вовремя завтрака.

Когда мне исполнилось 18 лет, мама прямо сказала мне, что, по сути, меня никогда не любила, только исполняла свой родительский долг. Теперь она посчитала долг исполненным, и я могу идти на все четыре стороны. Я уехала за несколько тысяч километров, поступила на заочку, пошла работать и по собственному желанию отправляла ей ежемесячно примерно четверть своей зарплаты — мать меня об этом не просила, но и от денег не отказывалась. Я звонила ей раз в год, поздравляла с ДР, но не рассказывала о своей жизни. Она была равнодушна и не расспрашивала, уж не знаю, что она там про меня думала.

В последние годы она вдруг потеплела, стала звать в гости, узнавать, замужем ли я. Когда мне исполнилось 36 лет, ровно через 18 лет, я, наконец, приехала к ней в гости с мужем и двумя детьми, она была счастлива, что у нее есть внуки, всю неделю не знала, как нас ублажить. В день отъезда я отдала матери копии всех переводов за 18 лет, рассказала о годах психотерапии, которые я прошла, и сказала, что я ее УЖЕ не люблю, и считаю свой дочерний долг исчерпанным.