Саратов, начало 70-х. Бушует какая-то холера, всех везут в инфекционную больницу и держат минимум три недели. И вот туда попадает мой отец — молодой в то время инженер. Тоска дикая, контингент в основном бомжи, из интеллигенции один мастер с оборонного завода. И к ним подселяют прапорщика, который, конечно выбирает интеллигентный круг общения, коечку поближе и т. д. Но через три часа пишет рапорт главврачу про товарищей, рассказывающих политанекдоты. Главный предупреждает о стукаче, и прапор отселяется в другой конец палаты. Утром нянечка проводит вновь прибывшим основную лечебную процедуру — клизму. Подходит к прапору и начинает готовиться, а так как ее рост 140 см и эмалированную кружку эсмарха ей держать тяжело, то она просит помощи у других больных. Желание изъявляет мастер с оборонного завода, и после того как отверстия были совмещены и краны открыты, мастак, в порыве праведной мести вскакивает на стул, задирая руку с кружкой к потолку со словами:
— А вот это, товарищ прапорщик, называется гидравлический удар!
Вода с шумом уходит в трубу с высоты более двух метров без остатка.
Как прапору глаза не выбило — большой вопрос.