по направлению к пустому сидению, как троллейбус резко трогается с места. Идущий сзади дяденька, подчиняясь законам физики, а самое главное, принятого внутрь, начинает падать вперед, и, не найдя ничего лучшего, пытается использовать меня в качестве тормоза. Так как мой вес не превышает 50 кг, а дяденька примерно в полтора раза тяжелее, мы вдвоем пролетаем пол салона, по дороге я ударяюсь о сидения поочередно бедром, локтем и коленом. Долетев до задней площадки, я в довершение прикладываюсь лбом об поручень, после чего дяденька, видимо, сочтя мою миссию полностью выполненной, резко меня отпускает, от чего я в светлом пальто падаю назад в грязь, нанесенную пассажирами за целый день. Немая сцена. Пассажиры молча наблюдают как я в пятнах, с растущей шишкой на лбу и со слезами от боли в ушибленных местах, медленно поднимаюсь с пола. Набираю воздуха чтобы сообщить дяденьке много интересного и нового. И тут дяденька снимает шапку, прижимает ее к груди, отвешивает мне поклон, и не очень внятно, но очень прочувствованно говорит:

— Девушка, большое Вам спасибо! Если бы не Вы, я бы упал!

Пассажиры сгибаются вдвое. У меня даже пропало желание материться — почувствовала себя медсестрой, вынесшей с поля боя раненного бойца.

Правда, в синяках ходила неделю, а пальто пришлось отдать в химчистку, но чего не сделаешь ради ближнего!)))

Но наша профсоюзная юла Викторовна такие случаи не пропускала. Выделила на это дело положенный финанс, всунула мне его в руки и наказала Мишу навестить. Ни вина ни водки чтобы — ни-ни, а купить то, что положено больным покупать.

Я знаю, что положено? В те годы мы хворали редко и в больницы попадали только по несчастным случаям. И опыта большого в этом деле не имели. Раз нельзя ни вина ни водки — купили "Стрелецкой".

Был в те времена такой напиток, если кто помнит. 28 процентов алкоголя, а про вкус я лучше промолчу...

И пошли втроем навещать болезного товарища. Энтузиастов было намного больше — но мы обрубили все "хвосты" и дворами ушли от преследования...

Был среди нас такой парень — Коля Опанасенко. В те годы баскетбол был непопулярен — иначе не миновать ему сборной. Длинный, худой и гибкий, что лоза. Отличался Коля любвью к хорошим вещам. И если мы носили в зимнюю пору на голове что кому по карману, то он носил норковую шапку.

Роскошь в те времена — небывалая среди простого рабочего люда. Коля ею очень гордился и берег, как зеницу ока.

Короче. Подходим к Мишкиному дому и открываем калитку. Я тогда внимание обратил на резную деревянную арочку над ней — искусная работа!

Заходим в сени, стучимся, как культурные люди. Нам разрешают войти.

Мишка лежит в постели, укутанный одеялами и возле него клуша-клушей хлопочет его толстенькая женушка.

Я сумку с тем, с чем положено навещать на стол — звяк! У Мишки сразу температура упала до положенных тридцать шесть и шесть и поднялось настроение. Жена полезла в печку за пареной картошкой и кислыми щами, а мы стали рассаживаться по местам.

Очень длинныый Коля, пока протаскивал свой баскетбольный организм через всю хату, огибая люстры и оставшиеся от Нового года украшения лишился других вариантов, кроме как согнать с последней оставшейся табуртки огромного сиамского кота. Что не отличавшийся особой тактичностью бывший забойщик из-под города Новошахтинска и сделал.

Миша на него странно посмотрел. Не то, чтобы он любил этого кота. Он вообще его сдержанно ненавидел. И имел на то причины.

Но промолчал. Потому — а что сказать?

В общем — хорошо посидели. Выпили, покушали отменно, поговорили...

Пожелали скорейшего выздоровления — пора и честь знать. Вышли — а на улице уже порядком сумерки. Идем по заснеженной тропинке к калитке с красивой арочкой. Гуськом так идем и Коля — впереди. Мы его всегда вперед пропускали, чтобы иметь повод поржать, когда он треснется об что-нибудь...

Смотрю — а на арочке сидит этот самый огромный сиамский котяра. Мирно так сидит, умывается лапкой. Что-то у меня в душе шевельнулось нехорошеее... Я — Коля! А Коля уже под арочкой. И этот сиамский эмигрант быстрым и ловким движением смахивает с Колиной головы бесценную норковую шапку и просто молниеносно взлетает с ней на крышу. На самый конек. И начинает её там просто с остервенением рвать в клочья.

Коля в ступоре. Mы в шоке. Мишка-хозяин по поленнице карабкается на крышу. Стоит такой балаган — никаких слов, чтобы описать. Мы что нипопадя бросаем в кота и диким голосом орем на весь поселок...

Коту все до фени. Клочья летят и уносятся в зимнюю ночь...

Через некоторое время ему это надоело и он, оставив то, что осталось от шапки прямо на коньке, спрыгнул на другую сторону и ушел огородами...

На Колю страшно было смотреть. Мы повисли у него на руках и потащили подальше от дома...

Мишка после биллютня выставил хорошую дозу отступного, но шапку этим было не вернуть...