Это случилось в Царском Селе
Я поступил в заочную аспирантуру в Ленинградскую консерваторию, но ездил на уроки к своему руководителю домой в Царское Село – г. Пушкин. У него были проблемы с сердцем и он переехал туда с Невского по требованию врачей.
После уроков он всегда шел со студентами на длинную пешую прогулку. И я, конечно, никогда бы не увидел столько замечательных памятников архитектуры и истории, если бы не эти ежедневные марш-броски по 15-20 км
(наверное, они-то и помогли моему учителю дожить до 89 после десятка инфарктов).
К его горькому сожалению, весь бульвар Алексея Толстого, где он поселился, был новостройкой с абсолютно одинаковыми башнями-близнецами.
И особенно мучительным для него было наличие «профессорской помойки»
(как он ее называл) прямо под его окнами. С утра до ночи люди из окружающих башен выколачивали там вонючие ведра, подымая в воздух тучи мух из контейнеров – это было постоянным аккомпаниментом его серьезной работы с учениками над Бахом, Шопеном, Моцартом...
«Люди же не смотрят на стены в своей комнате, они всегда смотрят в окно»
— жаловался он. «А я в окно могу видеть только помойку. Вот и выходит, что меня поселили на помойке, и я на ней живу!»
Однажды я собирался прямо после урока улететь к родственникам в Казань и пришел к своему учителю с огромным рюкзаком (от него до Пулковского аэропорта было совсем близко). Как раз к концу урока вернулась из магазина его домработница с замечательными апельсинами в сетке (тогда — диковинная невидаль для Казани). Сказала, что очереди за ними пока еще почти нет – только что привезли, и я немедленно помчался в этот магазин вместо запланированной с учителем часовой прогулки по паркам в оставшееся перед отлетом время.
Очередь «уже была», и я купил заморские фрукты с определенным риском опоздать на мой рейс. Прибегаю, запыхавшись, чтобы схватить мой рюкзак, звоню, стучу, а мне учитель дверь не открывает. Я понимаю, что расстроил его своим отказом участвовать в прогулке, но неужели же он способен отомстить мне за это таким подлым образом? Ведь я же всерьез могу опоздать на самолет, даже если такси сразу поймаю. Стучу кулаками и ногами – никакой реакции, как будто вымерли все в квартире. А, может быть так оно и есть? Ведь после нескольких инфарктов в любой момент может произойти последний!
Колочу громче, выходит сосед. Объясняю ситуацию, и он соглашается, что дело выглядит плохо. Дает мне большой нож с плоским ломиком, чтобы я попытался открыть английский (с защелкой) замок, отдавив дверь от притолоки. А сам идет вызывать тем временем милицию и скорую помощь. Мне удается и отдавить, и открыть, но внутри дверь заперта еще и на цепочку и, главное, в нос мне ударяет через щель сильный запах табака и водочного перегара. Мой учитель никогда не пил водку и не курил, и, конечно же, не мог внезапно закурить и запить из-за какого-то там отказа студента пойти с ним на прогулку.
Совершенно ошарашенный отхожу от двери к подоконнику и вижу... . Нет, наоборот — Я НЕ ВИЖУ ПОМОЙКУ. Тут до меня доходит, что я второпях забежал в точно такую же, но «неправильную башню». Выскакиваю из подъезда на улицу и вижу номер дома «20» вместо «16».
Через несколько секунд я уже сижу в такси, которое вызвал для меня мой учитель к подъезду его дома номер 16 и даже заплатил водителю за простой и погрузку моего рюкзака в багажник. «Что с тобою случилось, мы уже тут давно все волнуемся? » — спросил он меня. «Со мною — ничего! » — ответил я цитатой из Ленского (опера «Евгений Онегин»). А ведь могло, и еще как могло...
* * *
Не знаю, действительно ли говорил Фихтенгольц об экзаменах, но удивительный человек, профессор математики ХГУ Бланк, Яков Павлович
(1903-1988, Гугл его знает), перед первой моей сессией на радиофаке в
1967 году нам сказал, что на экзамене нет смысла задавать сложные вопросы — в нервной обстановке и знающий студент может запутаться. А на простых вопросах сразу видно, знает человек, или не знает. Поэтому он спокойно сидел на экзамене за громадным букетом цветов, читая газету, и долго шумно складывал ее перед тем как встать чтобы размяться. Но никакого попустительства. Например, попросив моего сокурсника прийти позже сдать экзамен еще раз с другой группой, он сказал ассистентке извиняющимся тоном: "Он говорит "мю", а сам пишет "ню", говорит
"дельта", а у него в формуле "эта", как же я могу у него принять? ". С другим интересным подходом я столкнулся во время приемных экзаменов на факультете в тяжелые времена низких конкурсов. Председатель комиссии сказал нам, что незаслуженно положительные оценки ставить нельзя, но квалификация экзаменатора в том и состоит, что он должен найти знания у абитуриента. Впрочем, это все было во времена, когда экзамены были экзаменами... * * *
* * *
* * *
Финальной части обучения в ВУЗе является выпускная квалификационная работа, попросту диплом. Обычно работу студенты пишут самостоятельно, и руководитель не проявляет интереса к ней, ну разве что в критической ситуации может помочь, а может и не помочь. Это нулевой, обычный вариант. Существует и другая практика взаимоотношения студента и руководителя. Например студента закрепляют за молодым аспирантом, который дает четкие задания, что-нибудь вроде нудных вычислений или эксперимента, и с живейшим интересом изучает результат. Результат идет в диплом студента, как правило это шикарные дипломы, и в диссертацию аспиранта. Все довольны. Это первый вариант, обкатанный поколениями и поощряемый в научном сообществе. Второй вариант более приземленный, студент работает на кафедру, тем же лаборантом, и взамен ему дают полуфабрикат диплома. А что делать? Лаборанты нужны, но никто работать за такие смешные деньги не хочет, вот и идет нематериальное поощрение.
И последний вариант, пронумеруем его цифрой три, это банальная покупка диплома. Ну купил, ну смог пройти предзащиту и защиту, да, плохо, но это бывает. Другое дело что ни один преподаватель кафедры, никогда не
“продаст” диплом своему, налево — бывает, но своим никогда. Это табу.
За нарушение этого правила наказывают невероятно сурово.
Собственно говоря сама история.
К одному молодому, очень амбициозному, и на редкость циничному доценту очень уважаемой кафедры, очень престижного ВУЗа подошел студент и высказал желание писать диплом под его руководством. Любой преподаватель со стажем уже через пять минут общения со студентом может сказать тянет тот или нет, и с вероятностью 90% предсказать оценку. Доцент провел такой разговор, и внутри себя вынес вердикт студенту — дурак. Если бы доцент был помягче, история бы так и закончилась вежливым отказом, но тут получилось иначе. Так как он был амбициозный, то вариант тройки
“еле-еле” у подопечного дипломника ему был не интересен, о чем он и сообщил студенту, и для полного понимания ситуации рассказал вариант номер один, добавив что и тут ловить нечего, ибо студент — дурак. И видимо на этом кто-то закусил удила. Студент ушел, доцент о нем забыл.
Жизнь продолжается. Прошли ровно сутки, и студент опять подошел с тем же вопросом, к тому же доценту, ну разве добавив что может быть “как-нибудь еще можно? ”. Доцент озвучил вариант номер два, но припомнив студенту все его кривые лабы и практики констатировал что тот мало того что дурак, так еще и криворук. Вы будете смеяться, но студент пришел в третий раз, и прямо таки с порога сказал что есть вариант номер три, и цена варианта: ту должна быть сумма, но я ее не скажу, отмечу лишь то что у доцента упала ручка, и он в первый раз в жизни вынужден был приложить умственные усилия что бы закрыть рот. Именно так, не наглость, а непристойно большая сумма его вывела из равновесия. Доцент никогда бы не стал доцентом, если бы не умел принимать единственно правильное решение. Он вежливо отказал студенту, и пошел советоваться с завкафедрой. Завкафедрой, профессор, один их ведущих в своей области специалистов с мировым именем, выслушал доцента пообещал разобраться. Вы опять не поверите, но опять пришли, но не студент к доценту, а профессор к доценту, лично, и попросил зайти к нему -”да, прямо сейчас, нет, не по работе, просто поговорить о жизни, философии и мироустройстве”. В личном кабинете, завкафедрой плеснул на два пальца коньяка себе и доценту, и поведал конец всей историей со студентом. Через сутки после разговора доцента и профессора, к последнему пришел очень видный человек, папа студента, и попросил помочь сыну с дипломом, и с ходу назвал сумму.
Профессор, по его словам, вспотел. Сумма была такова, что всему потоку можно было бы купить по красному диплому, а на оставшиеся еще и какой-нибудь автомобиль представительского класса. Т. е. у человека предлагавшего такие деньги за диплом, просто отсутствовала сцепка с реальностью. Выставив “папу” с уверениями подумать, он начал листать свою телефонную книжку, выбирая тех кто в этой жизни взлетел высоко, но не забыл профессора. Достаточно скоро выяснилось что “папа” не кто иной как один из руководителей антикоррупционного управления, по отзывам крайне злопамятный и очень целеустремленный человек. Вскоре профессор должен дать какой-нибудь ответ “папе”, поэтому профессор уже созвонился с университетом в Риме, они давно его пытаются сманить, и дал для начала ответ им, положительный ответ. А на должность завкафедрой он, действующий завкафедрой, на ближайшем научном совете, рекомендует молодого и амбициозного доцента, в связи с увольнением по собственному желанию, и сменой места жительства. * * *
Сразу после института, я потыкавшись, помыкавшись в поисках работы, решил соблазниться, на гордый статус преподавателя ВУЗа и остался на родной кафедре. Какие дивиденты и жизненный опыт мне это принесло, то отдельная история, как-нибудь расскажу. Немного о себе: парнем я был достаточно спортивным, имел разряды по лыжным гонкам и легкой атлетике, играл в футбол на первенстве республики. Следовательно и тему диплома на
5 курсе выбрал соответсвующую. Как сейчас помню:
"Спортивно-оздоровительные учреждения с системе социально-культурной деятельности".
Логика проста-первое, писать лучше о том, в чем хоть что то понимаешь, второе, в нашем, мягко говоря, не спортивном учебном заведении никто из преподов не стал бы задавать по этой теме лишние вопросы, рискуя расписаться в дилетанстве. Сказано сделано
Ко дню Х работа была мною написана, собственноручно(!) набрана на компьютере (до сих пор ненавижу Word) распечатана, размножена в трех экземплярах и красиво оформлена. Защита прошла по плану, свою законную пятерку я получил. История имела продолжение ровно через год, когда я сам уже гордо восседал в составе дипломной комиссии у заочников.
И вот выступает парень (знакомый, кстати, на соревнованиях пересекались), чувствую что странное, а когда нам передали диплом для ознакомления, развеялись последние сомнения — я держал в руках свою собственную работу. Конечно, название было другим да и оглавление местами отличалось, но в остальном — слово в слово. Тут чувствую, на себе пристальный взгляд зафкафедрой.
— Артем Геннадьевич, у вас есть вопросы к ДАННОЙ работе?
— Нет Людмила Халиловна, к ДАННОЙ работе, у меня вопросов нет.
Кроме одного разумеется, но его я задал уже в коридоре.
— Леха, где ты взял диплом?
— Сам написал!
— Не пи№? : ди! Это мой диплом, где взял?
— Халиловна дала.
— А ты?
— Пять штук (хорошие деньги для начала 2000х) и Sеlеkt (футбольный мяч).
Так я впервые столкнулся с коррупцией. Смехотворной конечно, но это была моя, как сейчас принято говорить, интеллектуальная собственность. А потому было особенно обидно. И знаете, Бог с ними с деньгами, хотя в 5 тысяч рублей умещалось около 8 моих месячных зарплат. Нисколько не вру, ибо работая на полставки получал 629 рэ. Но вот мяч... Я мечтал о таком с детства. Но сперва не было денег, потом появились более насущные проблемы, потом все таки купил, но уже не себе, а сыну. Так и не появилось у меня своего настоящего футбольного мяча. А так хотелось. * * *
Я учился в политехническом институте в городе Николаев. Заплатить за тбилисский институт мои родители не могли, очень много денег это тогда стоило. Был у нас один студент еврей по национальности. Имени его не помню, а прозвище у него было Жираф за высокий рост. На лекции он можно сказать не ходил, он больше фарцовкой занимался, но сессии-шмесии сдавал хорошо. Не дурак был одним словом. Потом у нас стали говорить что он за границу уезжает, может быть в Израиль, а может быть даже и в Америку.
Собрали у нас комсомольское собрание. Пришел на него гандон из обкома комсомола, вылез на трибуну. – Что же ты родину предаешь? – говорит, —
Ты о своих будущих детях подумал? Как они будут расти в зверином мире капитализма?! Жираф всегда наглый был, а тогда уже на всех совсем ложил.
– Ты за своих детей переживай, — говорит, — Твои дети у моих фарцевать будут.
