Мой парень, кажется, редкостное золото: я не люблю готовить (ем в столовой всегда) — он готовит себе сам; не люблю убираться — он наводит порядки часто один. Каждое утро он делает мне чай, он очень чистоплотен и всегда везде выбрит. Он не бросил меня, когда в 19 лет у меня нашли неизлечимую болезнь; он не упрекает меня, что я не делаю мин@т и вообще даю редко (проблемы с либидо). Я должна быть счастлива, что нашла его. А я последние семь лет только и вижу его лишние 20 кг и отсутствие романтики.

Эту историю рассказали мне друзья во времена, когда я увлеченно занималась спелеологией (лазали по пещерам с веревками и прочим специальным снаряжением). Небольшая преамбула: спелеология – спорт довольно "жесткий" и в прямом смысле этого слова, зачастую двигаться под землей приходится в узких проходах, для перемещения человека природой не предназначенных, и посему, при всей аккуратности, постоянно с силой прикладываешься разными частями тела к жесткой каменистой поверхности, и, если у мужчин шкурка довольно прочная и следов не остается, то у нас, у женщин, все тело покрывалось разных размеров и формы синяками. Реагируем на это обычно философски, ну синяки и синяки – пройдут скоро, зато такие галереи разрыли, еще год сниться будут!

А теперь сама история. Две девушки (одна спускалась под землю, а другая просто в лагере помогала) после экспедиции отправились сразу на море – погреться после холодных подземных ночевок, благополучно прибыли и расположили свои красивые формы под летним солнышком на пляже, разумеется темные очки, напиток и неторопливая беседа. Мимо медленно проходят аккуратные ухоженные дамы богемного вида и тоже о чем-то увлеченно беседуют. И одна из них замечает разлегшихся на полотенцах барышень, бросает один взгляд, другой, смотрит внимательнее, и когда, продолжая беседовать с подругой, минует их — вдруг резко поворачивается обратно, возвращается, наклоняется над ними и произносит: "Доченька, уходи от него! Ты такая красивая! "

По поводу ГАИшников.

Отдыхал я как-то в Турции. А в Турции, если кто не знает одно из главных развлечений для туристов — рафтинг. Есть недалеко от Анталии речка, не помню как называется, но это и неважно. Так вот, берега этой речки буквально кишат базами рафтеров, которые обслуживают туристов. Кстати, очень хорошо это делают. Речка довольно тихая, хотя есть там несколько шустрых перекатов и какое-то подобие порогов, но для непрофессиональной публики это как раз то, что надо. Кроме того, операторы там ведут фото- и видео- съемку и после сплава можно посмотреть и купить понравившийся материал. На этих фото-видео-кадрах вы выглядите так, как будто сплавляетесь не по спокойной, но шустрой речке, а среди ревущих валов.

Но это лирика. А теперь сама история.

Компаний, организующих данное развлечение там очень много, на реке просто тьма лодок (и байдарок и надувных катамаранов), и чтобы не потерять своих, командиры этого тура постоянно пересвистываются, перекрикиваются, чтобы держать свою группу на нескольких плавсредствах в поле зрения. Ребята эти — все турки, но, постоянно работая с русскими, русский выучили очень здорово. И вот, чтобы не только инструкторы, но и туристы понимали, что их очередной раз собирают в кучу, они перекликаются на русском. Один инструктор-турок свистит в свисток, а с другой лодки такой же турок ему на чистом русском кричит: "Чего рассвистелся, ГАИшник хренов? "

Русские в отпаде!

Запах асфальта, разогретого скупым северным солнцем, 2012 год, июнь, ночь, набережная канала Грибоедова в центре Питера, самая разная музыка звучит из самых разных клубов. Девушка, которую я по-настоящему любил, держит меня за руку. Именно это ощущение, именно этот запах преследует меня уже шесть лет на фешенебельных улицах Цюриха, в галдящих переулках Лондона, в засранных тупиках Нью-Йорка. Да, тогда не было денег, крутых машин, просторных квартир. Но кажется, было то, что сейчас потерялось. Очень хочется верить, что не совсем. Петербург забирает душу, и ее уже никакими деньгами не выкупишь.