Встретил вчера Стаса, зятя нашей дачной соседки-татарки. Бывшего, правда, зятя.

Прошлым летом договаривались с ним забор тридэшный в пополаме ставить, а он уже с соседкиной дочкой развёлся.

— Значит, — говорю, — хана нашему забору, свалил ты, не выдержал ига.

— Да ну их, — морщится Стас, — я и так им всё сделал — и баню, и колодец, и дорожки между грядками, чтоб грязи не было. А то ходили бы по колено в говне, как короли в Версале.

Стас парень простой, вахтовик.

— Да, шучу я, — говорю, — тёща твоя наоборот всё тебя вспоминает, да моей нахваливает. Такой парень, говорит, хороший, заботливый, до сих пор звонит, про здоровье спрашивает.

Стас на секунду задумывается, потом радостно кивает:

— Так у нас же с ней аллергия одного типа! Я обычно на север перед майскими сматываюсь, когда у нас всё цвести начинает. А уже оттуда ей и брякаю, как, мол, сами-то. Если ныть начинает, что плохо, чихаю и прочее — я вахту и продлеваю.

— Удобно.

— Ё[ж]тыть.

Днём я солидный банковский работник, престижная организация, сама воспитанность и вежливость. А ночью я выхожу на улицу и рисую х[рены] на снегу.

Произошла трагедия. У моей кошки случился выкидыш... Выкидыш с 9-го, мать твою, этажа...

Дома отключили батареи. Я в духовке картошку испекла. Выключила, открыла её остывать, ушла. Прихожу — в духовке кошка сидит. Там тепло.