— Леша, но ведь природа требует. Я ничего не могу с этим поделать.

Оправдывался он потом пред ст. 2 ст. Бровкиным. Вообще, оправдания занимали бОльшую часть времени Юры.

— Леша, я здесь. Леша, я сейчас все сделаю. Леша, прости, у меня не получилось потомучто...

И так каждый день.

И вот, все поменялось в один день. Весь кубрик озадаченно притих, когда Юра подошел к штанге, взял ее и начал качаться. Это было примерно так, как если Валуев взялся за скрипку. Юра на этом не остановился, повесил грушу и начал ее лупить своими тощими ручками. На следующий день Юра продолжил, потом ещё и так все последние полгода до ДМБ.

Ушел Юра домой, в роли отрицательного примера уже выступали, и с неменьшим успехом, другие матросы. Один из которых по наследству принял от Юры офицерский гальюн. Первое, что его поразило, это количество разнообразной еды спрятанной в гальюне. На кабельтрассах и вентиляции было зашкерено печенье, засохший хлеб и булочки, карамель, сахар, пара протухших яиц и др. Но не это было главной находкой. Через несколько месяцев там был найден Юрин дневник. Всем дивизионом мы устроили прочтение этого печального повествования.

"Леха Бровкин козел. Ненавижу его. Ночью ему шконку подсеку и на палубе забью ногами. Потом, что хотят пусть и делают. "

И на нескольких страницах вариации на эту тему, с постоянными отступлениями — "Как же хочется есть..."

Дальше трагедия:

"Сегодня не услышал команду и чехлил колонку под прямым лучом "Камы" (Кама-станция спутниковой связи, в момент передачи выдает мощное СВЧ излучение. Поэтому, перед ее включением по кораблю передают предупреждение, что не надо находится в районе передней надстройки.

Юрина антенна, которую он чехлил находилась как раз рядом с тарелкой Камы) Я теперь облучен. Я облысею и стану импотентом. Попробовал сегодня дрочить во время приборки. Он стоит очень вяло, ничего не получилось.

Что теперь делать? "

"Сегодня опять не смог, а раньше по два раза получалось подряд. К врачу не пойду, зачморят окончательно, особенно Бровкин-с@ка.

"Я придумал — я займусь спортом и буду больше есть! Я ещё молодой, я поправлюсь"

"Две недели спорта пошли на пользу, уже почти стоИт"

"Наконец-то я смог спустить. Больше спорта и больше еды"

Все перипетии борьбы за потенцию я уже сейчас не помню, кажется, всё у

Юры кончилось хорошо. Ознакомив всех желающих с содержанием дневника, аккуратно распустили его на листочки и, вложив в конверт, отправили Юре в Питер. Хранит ли он дневник до сих пор, не знаю...

— Да пи*дец! Ну как ты ему втолкуешь, что такое буссоль, и с чем ее едят? Что такое Основное Направление и какую рукоятку крутить, да на что нажимать надо, чтобы орудие бабахнуло? Он же по-русски ни бельмеса. Во! То-то! Практически никак! Одно странно, все эти товарищи волшебным образом понимали волшебный русский мат.

Обычно как все было? Прихожу, запускаю взвод по секундомеру, смотрю, что Худыйбердыев и Мудаев тупят (не удивляйся, я их фамилии на всю жизнь запомнил), и ору:

— Сержант Казаков, ко мне! Какого, мать твою, х[рена], эти долбо@бы них[рена] не справляются? А? Я тебя спрашиваю! Даю сутки! Чтоб завтра все пучком было! Истребители танков, мать вашу!- и ухожу, или издалека наблюдаю, как сержанты "учат". Так сказать, передача эстфетной "палки" сверху вниз:

— Худыйбердыев, с@ка, ты куда снаряд потащил? Положи обратно в ящик!

—...

— Чтоооо? "Не понимай"? Б*яяяя, иди сюда, с@ка, истребитель танков, е* твою мать!! Ты чо, совсем тупой? Ты чо выставил? Почему пузырьки с[мот]ались? Почему не на середине? Я тебе что говорил, орангутан, б*я? Основное сорок пять ноль, а ты чо выставил? – и такой отеческий подзатыльник. – Мудаааев! Иди сюдааа. Бегом! Почему подшива грязная, ты, предок человека? Не успел??? Что ты сказал? Бегом марш подшиваться! Мля, истребители танков!

В результате, несмотря на незнание языка, эти "дети природы" от зубов знали уставы и боевую работу.

Как-то раз, проводили совместные учения, мы и чехи. Создали сводные дивизион – моя батарея и две их. Лучшие батареи Западного и Восточного округов. Выезжаем на огневую. И ведем огонь. Долго ведем. Тут следует команда: "Стволы вверх, от орудий. К орудиям не подходить!"

Ну все, думаю, накрыли не то что-то…

Через полчаса на огневую прибывают: Министр Обороны Чехословакии со свитой, и наших генералов куча, построил батарею, докладываю. А чехи, оказывается подумали, что мы в мою батарею переодетых офицеров засунули, чтоб, значит, их уделать, так хорошо отстрелялись. Не верили, что личный состав штатный.

— Твои? – спрашивают.

— Так точно, мои!

Ходит их Министр, по-русски шпрехает, и начинает перед строем ходить, у каждого солдата останавливаться.

— Точно твои?

— Могу по каждому солдату сказать личные данные. Мать, отец, женился, крестился, и так далее.

Чех останавливается напротив бойца и с подозрением спрашивает фамилию, должность и прочее. Не верит, что перед ним обычные солдаты.

И тут чешский министр добрался до Худыйбердыева:

— Фамилия?

— Худыйбердыев я! – солдатик выпучил глаза от усердия, и глухо добавил – Быыыля.

Министр вскинул брови:

— Должность?

Заминка на несколько секунд, потом Худыйбердыев выпалил одним махом:

— Истрыбытел танков, е* тваю мать! – единственное, что твердо засело ему в память.

— Пи*дец… — потерянно прошипел сержант Казаков.

Некоторое время Министр Обороны Чехословакии потрясенно молчал, потом махнул рукой:

— Все, я верю, это штатная батарея.

И ушел.

ЗЫ. За отличное выполнение задачи по ведению огня, ВСЕМУ личному составу батареи были вручены ценные подарки. Худыйбердыев получил командирские часы, на которых заботливый сержант потом собственноручно выгравировал надпись "Истребителю танков, …".