Теперь, значит, задача – как горючку у мужика из деревни забрать и незаметно в барак доставить. Преподы-то нас ой как хорошо знали, чуяли подвох, на стреме были. Всех, кто с сумками в барак заходил, останавливали и шмонали. А дело уж к вечеру идет... Пригорюнились мы. Как же так, и водочка есть, и близко, и наша – а никак ее не взять. Опять же, надолго ли у мужика того терпения хватит, на такое наше богатство-то любоваться? Ведь позарится он, рано или поздно...
И тут меня осенило. Взял я здоровенный бидон сорокалитровый, с которым мы за водой ходили, да и пошел, будто к роднику. А сам – боком, боком – и в деревню. Забрал у мужика бутылки, каждую обмотал полиэтиленом, в бидон их засунул. Дошел до родника. Бидон водой залил, на горб взвалил и, пошатываясь от такой тяжести, в барак поплелся. А в окне второго этажа, уж вижу, начальник практики торчит, как кукушка из часов – окрестности озирает, меня поджидает. Увидел – и бегом вниз. Встречает в дверях, ехидно улыбается. Ну – говорит – колись, куда ходил? Я – дык вот, вот она, водичка-то родниковая, полный бидон. Хмыкнул он недоверчиво, приподнял бидон, покачал – да, тяжелый, и стекло не звякает, бутылки друг о друга не стучат. Застежки с крышки снимать не стал, так пропустил.
Через час спустился он к нам на этаж, хотел что-то про планы на завтра сообщить – и глазам не верит: все уже в зюзю бухие, за столом сидят с красными рожами, веселые, матерную песню горланят. Он прямо опешил, только и спросил: — КАК... ? И обратно ушел.
А у нас уж дым коромыслом, и все нам пофиг. Долго ли, коротко, но коснулся разговор одной студентки нашей – девчонки вроде бы и неплохой, но уж оооучень страхолюдной. (Забегу вперед: она потом специально на дальнюю северную метеостанцию распределилась, где уж наверняка одни мужики — и попала, бедняга, в маленький, сугубо женский коллектив, сформировавшийся по этому же самому принципу сплошь из ее таких же товарок по несчастью). И вдруг говорит один из наших, размякший и подобревший: а вот жалко мне ее, мужики, ей-ей, жалко. Она ведь никогда не то что... это самое... она ведь даже "его" живьем не увидит. Это ж разве жизнь? Так давайте мы ее пожалеем, штоле?
Тут и самые пьяные встрепенулись, согдрогнулись – ибо уж очень страшна была эта особа, и нет в природе такой дозы, после которой на этакий подвиг сподобишься. Ты чего же это – говорим – совсем уж допился, брат? Офигел? Что предлагаешь-то, сам подумай! Вот сам и "жалей"! А парень этот только усмехается – да нет, нет, мол, мужики... не так вы меня поняли, на такое-то и впрямь никто не решится, сколько водки ни стрескай. А давайте мы того... ну, пока в кураже... просто покажем ей! Все вместе, во! Это ж будет ей на всю жизнь воспоминание. Да вон она, гляньте в окно – как раз в туалет пошла.
И до того был народ наш уже хорош, что предложение это показалось нам очень даже дельным, вполне себе гуманным и альтруистичным, и в чем-то даже жертвенным и благородным. Сказано – сделано. Накатили мы еще, высыпали наружу гурьбой, подошли к покосившемуся туалету "типа сортир", встали в шеренгу – и все пятеро разом вытащили. Стоим, значит, как перед психической штыковой атакой, строем, с оружием наперевес. Ждем.
И вот медленно открывается дверь туалета – и выходит оттуда... начальник практики.
Стал он как вкопанный. Медленно нас оглядел. Выматерился.
Головой покачал. Рукой махнул. И пошел восвояси.
| Истории о студентах |    |
| главная | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
