Возвращается поздно вечером девушка домой. Заходит в подъезд, а там стоит лицо кавказской нац-ти и писает. "Ой, мамочка..."-вскрикивает она. "Не бойся, дэвушка, прахады, я его дэржу..."

Ночь... Кладбище... Из могилы поднимается скелет и стучит костяшками пальцев по рядом расположенному надгробию:

— Гоги, вылэзай! Пайдём па Маскве пагюляим, шяшлик пакюшаим, вино папьем!

Вылезает Гоги и они идут. Тут Гоги подрывается и бежит назад, срывает надгробную плиту и тянет за собой...

Гоги, зачем плиту за сабою тянишь? — недоуменно спрашивает первый.

— Э-э-э, генацвале, нильзя нам с табой па Маскве без дакументав хадить...

Высоко на горе сидит аксакал Вано, овец пасет, к нему подбегает мальчик и говорит: "Дядя Вано вам звонил Дядя Гоги просил срочно перезвонить".

"Спасибо ПейджерДжан"-отвечает ему Вано.

Поезд. Купе. Едут мама с дочкой — сама изысканность и отец с сыном — хохлы, простые такие.

Мама: Настаси. Соблаговоли сходить к вагоновожатой и мило попроси её заказать в вагоне-рестране две маленьких чашечки кофе для нас. Скоро время ленча, следует откушать кофе. И не забудь её поблагодарить.

Сын: Ну, что, бать, пожрём?

Отец: Пожрём!

Достаёт шмат сала, головки лука. Едят руками. При этом мама и дочь морщатся.

Сын: Ну, что, бать, пожрали, теперь посрём.

И уходит.

Мама: Настаси. Соблаговоли покинуть купе на несколько минут.

Дочь выходит.

Мама: Мужчина, мне конечно очень неловко, но Вы с сыном употребляете такие, как бы это сказать, достаточно вульгарные выражения... Я-то потерплю, но девушка... Это так не хорошо отражается на её воспитании.

Отец: Ща решим.

Возвращается дочь, затем сын.

Отец: Микола, ты чё тут, блин, развёл? Тут девка не [дол]бана, а ты то пожрём, то посрём!!!