Спирту было море, и мы были вхожи на любой склад.

Денег собрали много и, в качестве сопровождающего и контролирующего

(чтобы без злоупотреблений) подрядился в составе экипажа не совсем хороший человек. Даже походка у него была — карьерюга!

Сначала по комсомольской, потом и по партийной линии пошел вверх. С утра первым делом — к замполиту полка, как тень за ним ходил. Не любили мы его.

И по погоде застряли мы в Южно-Уральске. День, два, три. Гостиница

(клоповник, дом колхозника) для перелетающих экипажей. Сначала пили спирт, потом марочное — "Солнцедар". Может кто помнит?

Кстати, анекдот того времени: Открывается утром магазин, мужик трясущейся рукой высыпает груду мелочи на прилавок. Продавщица перещитывает медяки:

— За рубль восемь нет, есть за рубль двенадцать.

Мужик сгребает мелочь:

— На хрен, марочное не пью.

Перезнакомились со всеми поварихами, официантками летной столовой, воспитательницами детского садика. Пищеблок — все-таки какая-то гарантия в смысле медицины.

А этот сидит, никуда не ходит. А кто не пьет - тот закладывает. Пил, собака, нo сам не покупал и в магазин не бегал. Это дело нам надоело и созрел план страшной мести. Ведь, с@ка, заложит, все расскажет по прилету!

Бросили мы клич по общаге, гостинице, а там народ со всего света, уже месяц в перелетах. Одичали, бросаются на все, что шевелится. Нашли.

Простите, но в простонародье это, как выяснилось, называется — лобковая вошь.

Осторожно состригли волосы с лобка, там, где неродившиеся беленькие такие яйца этих самых, и сложили это бактериологическое оружие в спичечный коробок.

В санчасти взяли три таблетки снотворного для верности задуманного.

Сели пить вино и играть в карты. Его не приглашаем. Он сам встает с койки, берет бутылку:

— Ой, что это, "Яблочное"?

Наливает, выпивает, ложится читать.

Мы продолжаем играть, разум возмущенный вскипает. Достаем приготовленную бутылку "Солнцедара", разливаем по стаканам. Ему — с таблетками.

— Будешь?

Он встал, выпил, лег.

Через тридцать минут он храпел, как семь чеченов.

Спустили кальсоны, трусы и высыпали содержимое коробочки.

Топили в то время не жалея. Плюс теплое нижнее белье. А инкубационный период в таких тепличных условиях — сами понимаете.

Через день приходим мы в комнату. Странный запах. Оно лежит, как Ленин в

Мавзолее. Под простыней на босу ногу, обсыпанный дустом.

А мы продолжаем пить, играть в карты и напеваем русскую застольную песню:

"Мне мой миленок подарил четыре мандавошечки,

Я их не знаю чем кормить, — они такие крошечки. "