Вспомнил, как во время учебы в университете фотографировались мы для пропуска на военную кафедру. Требовались белая рубаха и галстук, а я и то, и другое забыл. Галстук занял у однокурсника, а вместо рубахи повязал "жабо" — белый платок тупо обернул салфеткой вокруг шеи. Посему галстук на фото просто свисал с шеи — две чёрные тесёмочки на белом фоне.

Вояки очень ржали, но фото приняли — формально требования были соблюдены.

Укладываю дочку (3 года) спать, она описалась, да еще так, что мокрые были не только штаны, но и верхняя часть. Я злюсь, она ревет. Переодеваю ее, надеваю сухую пижаму.

Она (всхлипывая) — Эта пижама мне большая.

Я (раздраженно) — Ну, извини, нормальную ты замочила.

Она (рыдая) — Извиняю!

Умение слушать — это большой плюс, а умение делать вид, что слушаешь, и в нужный момент вставить нужное слово — это виртуозность.

— Очень напоминает некоторые наши ученые советы. А еще лекции в универе, когда досыпаешь на первой паре на галерке:)

— Не, я засыпал на последней паре, причем лектор еще и с опозданием приходил всегда. Ну, как с опозданием... на полчаса-час, скажем. Или не приходил вовсе. А ждать было нужно, ибо завкаф же. Ну и что, что по совместительству еще и ректор другого института. Да и предмет интересный был, по сравнению с остальными.

В общем, ждали-ждали, и иногда даже дожидались, но сил уже не оставалось никаких. И я пару раз засыпал. Сидя прямо напротив лектора. По другую сторону стола.

Но это не самая жесть. Жесть – это другое. Например, когда в ходе доклада на ученом совете вдруг слышишь громкий храп. Храпит некий дяденька в первых рядах, член совета, декан в другом институте и твой бывший препод в универе (это всё о нем). Хороший дядька, юморной и умный, бывший КВНщик, один из первых.

Но и это еще не жесть. Жесть начинается, когда после доклада он перестает храпеть, встает и задает вопрос. Нормальный вопрос, вполне по теме, да.

В школе всегда бесило, что меня называли по фамилии, так как в классе была еще одна Катя. Твердо решила, что своим детям такого не желаю, поэтому назвала их красивыми редкими именами, а не Оля и Дима, как хотел муж. Теперь у сына в классе, кроме него еще два Тимофея, а дочь — четвертая Милана в саду. А вот Димы и Оли ни одного.