Несостоявшийся волонтёр. Очередная история про собак.

Волонтёры в больницах — хорошие помощники медикам и пациентам, много добрых дел делают...

Речь, однако, пойдёт об особой части волонтёрского корпуса: отряд четвероногих, собаки-волонтёры.

Надо сразу сказать — это собачья элита, лучшие из лучших.

Их отбирают из самых добрых, спокойных и терпеливых собак, подготовленных ко всему больничному, включая шумные мониторы и машины в реанимации, громкие разговоры, запахи лекарств.

Это тяжёлая задача для собаки — незнакомые люди гладят, дети тискают и целуют, нервные ситуации, короче.

Они же должны оставаться невозмутимыми и добрыми, этакие четвероногие ангелы во плоти и шкуре.

Среди них есть и породистые и беспородные, они проверяются на все болезни, ветеринар и инфекционный контроль должны дать добро на пропуск. Ну, и их хозяева проходят проверку и тренировку, тоже.

Идёт такой собачий спецназ по больнице, поднимает дух и настроение, особенно в детских отделениях их любят...

А вот и история, про мою собаку.

Останавливает меня в больничном коридоре волонтёр с собакой и спрашивает, не хочу ли я привести свою собаку на предмет проверки её годности к волонтёрству? Мол, у них есть вакансия среди мохнатых!

Отчего бы и нет, думаю.

Где проба?

В реабилитационном центре, там запросы не такие строгие, приходите к ужину, в столовую.

О, это кстати, я и сам намеревался туда зайти и проведать свою 96летнию пациентку, она готовилась к выписке домой.

Выбрал я из своих собак самую спокойную и тренированную, помыл, расчесал, новый ошейник с поводком, Маргошка сразу загордилась и повеселела.

Пришли, старички уже заканчивают ужин, в воздухе знакомый запах больничной еды, я было забеспокоился — не примется ли моя обжора попрошайничать?!

Нет, ведёт себя примерно, пациенты её гладят да треплют, она всё выдерживает стоически, вроде даже радуется вниманию.

Глядя на эту идиллию, я уже мысленно примерял на Маргошку золотисто-красную повязку"Волонтёр ", они её сразу за ошейником повязывают.

Но тут... как сказал бы Наполеон в 1815 году под Ватерлоо, у меня украли победу!

В зал вошёл местный пёс-резидент, живший там с рождения, старый беззубый добрейший лабрадор, возрастом, наверное, постарше многих тамошних старичков. Вошёл и побрёл себе на свой матрасик в углу зала.

Да, я совсем забыл упомянуть породу Маргошки, она из шнауцеров.

А они терпеть не могут других собак, не из своей стаи.

Прошу вас не торопиться с осуждением, это нередко встречается среди собак. Да что собак! Среди двуногих это довольно частое явления, возьмите хотя бы обитателей это сайта — любопытные негодяи и последние мракобесы встречаются на каждом шагу, прямо человеконенавистники, вот!

Отвлёкся, извините!

Итак, старый лабрадор бредёт на своё место, Маргошка спинным мозгом почувствовала собаку за спиной, развернулась прыжком и рявкнула! Да как! А потом издала горловое рычание, предвестник кровопролития и убийства!

Это был тот вечер, когда хорошо слышащие позавидовали глуховатым, ибо недержания всех видов произошли именно у сохранивших хороший слух...

Я взглянул на инспектора волонтёров, она решительно показывала на выход. С беснующейся собакой на поводу выхожу, понурив голову, старички встревожены, оглядываются. Лабрадор же, вот молодец, даже не повернув головы, продолжил путь на свою лежанку.

За дверью нас ждал короткий и неприятный приговор — негодна для несения добровольческой службы по причине глубокой враждебности к собратьям-добровольцам.

И мы поехали домой: я принять дозу горячительного, она — поделиться с её матерью и сестрой событиями дня и как она спасла хозяина и себя от покушения громадной злобной собаки.

И приврала, наверное — я же говорю, много общего у собак с людьми...

Рассказывал знакомый эмигрант в энном поколении, из казаков, сваливших ещё в гражданскую. Его дед осенью 45-го оказался в команде янки, вооруженной автогенами и сапёрными девайсами – им поручили распилить на металлолом японский тяжёлый крейсер, выброшенный ударной волной на мелководье в какой-то бухте в очень неудачном месте. Пилить предстояло тысяч двадцать тонн высокопрочной перекорёженной стали, возвышавшейся на десяток этажей над водой. Вдобавок крейсер был просто нашпигован неразорвавшимися авиационными бомбами и торпедами – их предстояло выковыривать теперь многие месяцы с риском для жизни. Кошмарный звук разрезаемого металла достал команду уже на вторые сутки. Вместо этого сюра, всем откровенно хотелось на берег. Потомок казаков предложил план, который был легко принят – неразорвавшиеся бомбы обвязали толовыми шашками и единой системой проводов, чтобы сдетонировало. Щедро добавили и своей взрывчатки в критических точках конструкции.

Бухнуло так, что во всей бухте всплыла рыба кверху брюхом, а в порту вылетели бы все стёкла, если бы не были выбиты раньше. Когда осела пыль, стало ясно, что фронт работ значительно сократился – собственно, всем пора было на берег. Пилить было уже в общем нечего. Наш человек в американском флоте улыбнулся и сказал моргающей от ужаса команде: "Зато вон ухи теперь сколько…"

Сегодня мне уступила место женщина за 40. Причём место для инвалидов. Приятно, но немного обидно. Я старушка 15-ти лет.

Сколько себя помню, всегда мечтала работать на работе, где нужно громко кричать название заказанных блюд, быстро обслуживать покупателей, с улыбкой приглашать их вернуться снова. И вот моя мечта сбылась. Уже как пять лет я работаю в самом известном фастфуде мира. И я так счастлива: скоро мой последний рабочий день! К черту все, уйду флористом. Как показывает практика — цветы намного благодарней многих людей.

— Эпичная картина: бригада Водоканала, друг за другом опускающихся в открытый канализационный люк на фоне огромного рекламного баннера "ШКОЛА ДАЙВИНГА" )