Несостоявшийся волонтер. Очередная история про собак.
Волонтеры в больницах — хорошие помощники медикам и пациентам, много добрых дел делают...
Речь, однако, пойдет об особой части волонтерского корпуса: отряд четвероногих, собаки-волонтеры.
Надо сразу сказать — это собачья элита, лучшие из лучших.
Их отбирают из самых добрых, спокойных и терпеливых собак, подготовленных ко всему больничному, включая шумные мониторы и машины в реанимации, громкие разговоры, запахи лекарств.
Это тяжелая задача для собаки — незнакомые люди гладят, дети тискают и целуют, нервные ситуации, короче.
Они же должны оставаться невозмутимыми и добрыми, этакие четвероногие ангелы во плоти и шкуре.
Среди них есть и породистые и беспородные, они проверяются на все болезни, ветеринар и инфекционный контроль должны дать добро на пропуск. Ну, и их хозяева проходят проверку и тренировку, тоже.
Идет такой собачий спецназ по больнице, поднимает дух и настроение, особенно в детских отделениях их любят...
А вот и история, про мою собаку.
Останавливает меня в больничном коридоре волонтер с собакой и спрашивает, не хочу ли я привести свою собаку на предмет проверки ее годности к волонтерству? Мол, у них есть вакансия среди мохнатых!
Отчего бы и нет, думаю.
Где проба?
В реабилитационном центре, там запросы не такие строгие, приходите к ужину, в столовую.
О, это кстати, я и сам намеревался туда зайти и проведать свою 96летнию пациентку, она готовилась к выписке домой.
Выбрал я из своих собак самую спокойную и тренированную, помыл, расчесал , новый ошейник с поводком, Маргошка сразу загордилась и повеселела.
Пришли, старички уже заканчивают ужин, в воздухе знакомый запах больничной еды, я было забеспокоился — не примется ли моя обжора попрошайничать?!
Нет, ведет себя примерно, пациенты ее гладят да треплют, она все выдерживает стоически, вроде даже радуется вниманию.
Глядя на эту идиллию, я уже мысленно примерял на Маргошку золотисто-красную повязку"Волонтер ", они ее сразу за ошейником повязывают.
Но тут... как сказал бы Наполеон в 1815 году под Ватерлоо, у меня украли победу!
В зал вошел местный пес-резидент, живший там с рождения, старый беззубый добрейший лабрадор, возрастом, наверное, постарше многих тамошних старичков. Вошел и побрел себе на свой матрасик в углу зала.
Да, я совсем забыл упомянуть породу Маргошки, она из шнауцеров.
А они терпеть не могут других собак, не из своей стаи.
Прошу вас не торопиться с осуждением, это нередко встречается среди собак. Да что собак! Среди двуногих это довольно частое явления, возьмите хотя бы обитателей это сайта — любопытные негодяи и последние мракобесы встречаются на каждом шагу, прямо человеконенавистники, вот!
Отвлекся, извините!
Итак, старый лабрадор бредет на свое место, Маргошка спинным мозгом почувствовала собаку за спиной, развернулась прыжком и рявкнула! Да как! А потом издала горловое рычание, предвестник кровопролития и убийства!
Это был тот вечер, когда хорошо слышащие позавидовали глуховатым, ибо недержания всех видов произошли именно у сохранивших хороший слух...
Я взглянул на инспектора волонтеров, она решительно показывала на выход. С беснующейся собакой на поводу выхожу, понурив голову, старички встревожены, оглядываются. Лабрадор же, вот молодец, даже не повернув головы, продолжил путь на свою лежанку.
За дверью нас ждал короткий и неприятный приговор — негодна для несения добровольческой службы по причине глубокой враждебности к собратьям-добровольцам.
И мы поехали домой: я принять дозу горячительного, она — поделиться с ее матерью и сестрой событиями дня и как она спасла хозяина и себя от покушения громадной злобной собаки.
И приврала, наверное — я же говорю, много общего у собак с людьми...
* * *
Достоинство (быль)
Было это уже давно, в начале 80-х годов прошлого столетия. Обеденный перерыв, стою я в очереди в заводской столовой. Людей не много, но очередь движется медленно, так как все впереди стоящие заняли очередь еще и на свою бригаду. Скучно, от нечего делать смотрю по сторонам. За столиком сидит мужик, перед ним тарелка — макароны с подливой, сверху приличный кусок мяса. Взял мужик мясо, пожевал, пожевал положил обратно на тарелку. Смотрит перед ним на полу сидит собака. Взял он этот кусок и бросил ей. Собака тоже пожевала, пожевала и выплюнула. Прошло уже много лет, но всякий раз, какое бы ни было у меня настроение, как бы меня ни унижали, вспоминая этот момент я не могу не улыбнуться и на душе становится светлее.
Знаете, если вы даже все потеряли, но у вас осталась чувство самоуважения — значит ничего еще не потеряно и все можно начать сначала. * * *
* * *
Приведу еще один перевод старой монгольской сказки.
Давным давно нашими степями управлял большой и могучий волк Тумур. Его звали железным, потому как ничто не могло пробить его шкуру — ни клыки зверя, ни меч воина, ни стрела охотника. Не было соперника его силе, никто не мог устоять перед его броском. Никого не боялся Тумур и никого близко не подпускал он к себе. Даже красавицу волчицу Чимэг он всегда прогонял от себя, когда приходила пора гона. Все его боялись и никто не мог устоять перед его злобой. Так было до тех пор, пока в степи не поселилась семья сусликов из ледовой страны. Страшные морозы выгнали их с родных мест, так и оказались они во владениях Тумура.
Главного суслика звали Мунх. Днем он рыл со своим племенем норки, а на закате вставал столбиком и глядел на степь. Видя как Тумур убивает зверей Мунх яростно высвистывал — Тумур, ты дурак, Тумур — ты идиот. Как ни старался Тумур сожрать это наглого маленького хама, ничего у него не получалось. Раз за разом бросаясь на Мунха он оказывался перед пустым входом в подземный лабиринт сусликов. Тумур в злобе пытался рыть землю, но ничего у него не получалось. Раз за разом за его спиной из другого выхода норок появлялся Мунх и свистел нагло — Тумур, ты дурак, Тумур, ты глуп. Много зверей убил в своей злобе Тумур и восстали звери. Они пришли к норкам Мунха и потребовали его покинуть их степь. Ты злишь Тумура, говорили они, а тот убивает за это не тебя, а нас. Уйдите с наших земель. Мы хотим жить как привыкли. Но Тумур будет так же убивать вас. Да, будет, но он будет убивать нас меньше, чем сейчас. Мунх задумался и наконец спросил зверей — а если мы, суслики, избавим вас от Тумура, вы разрешите нам здесь жить? Засмеялись звери — если вы, суслики, убогие и маленькие землеройки, избавите нас от этого страшного волка — живите сколько хотите. Но завтра вы должны будете покинуть наши земли.
Всю ночь суслики чем-то шуршали и что-то высвистывали друг другу. Наконец на рассвете они все вышли из своих норок, стали столбиками и начали свистеть — Тумур, ты дурак, Тумур, ты идиот, Тумур, ты глуп.
Разъяренный волк бросился на суликов. Не все успевали спрятаться в норки и многие погибли. Но оставшиеся все также продолжали свистеть — Тумур, ты урод, Тумур, ты дурак. От злобы и ярости ослеп Тумур и не увидел маленькой дырки в земле перед норой Мунха. И попала в яму его лапа и сломал Тумур ее. Страшный вой злобы и ненависти раздался над степью. Услышали его охотники, примчались и схватили Тумура, увезли с собой и никогда больше степь не слышала его рев.
Собрались звери у норы печального Мунха, оплакивающего своих сусликов. Ты победил страшного зверя, ты самый смелый и умный, оставайся с нами в нашей степи. Нет, сказал Мунх, это не я победил Тумура, это МЫ, суслики, победили Тумура. Он был дурак не потому, что глуп, или слаб, а потому, что был один.
Много лет прошло с тех пор, но никогда больше никто из зверей в нашей степи не жил и не охотился поодиночке. Говорят, что до сих пор Мунх* встает столбиком у своей норки и высвистывает свою вечную песню. .
_____
*Мунх — вечный (монг. ) * * *
* * *
В июле прошлого года я не выдержал и завел себе собаку — подобрал на даче бродячего и полуживого такса. Назвал его Фил. За месяц удалось привести его состояние к удовлетворительному; пес оказался замечательный — умный, игривый, очень лояльный к детям и равнодушный к кошкам; правда при этом и не дурак подраться с другими собаками, причем его логику я решительно не понимаю. Например, дружит он с кобелем китайской хохлатой; как-то идем в другой двор, там гуляет ровно такой же кобелек хохлатой, и Фил на него вызверился и покусал (очень было неловко перед хозяйкой).
— --
Этот таксик, как ни крути, бывшая бродячая собака. И соответствующие навыки с рефлексами, похоже, у него не уйдут никогда.
... У входа в магазин привязываю, ухожу за покупками. Минут через 15 возвращаюсь: облизывается, на плитке жирный кружок — кто-то колбасы дал.
В другой раз выхожу, рядом конкретный такой пацанчик лет за 20 псу сухариков насыпает, Фил вкусно хрустит:
— Не кормишь собаку, что ли, мля?
— Да ты чо, кормлю, в натуре! Просто он — профессионал.
— ...
У детского садика (рядом школа) его привязываю; выхожу с сыном — рядом с псом две добрые девочки-школьницы, Фил, благодарно помахивая хвостом, аппетитно кушает пирожок.
— Бедненький...
— Ой, он так скулил, так скулил!
— Он кушать хотел!
— Спасибо, девочки, не надо было это делать, он полчаса назад накормлен. Просто он умеет просить.
И так — совсем не три раза и даже не десять.
Ах, эта несчастная морда, эти огромные, умоляющие глаза, заглядывающие прямо в душу и пробуждающие прекрасные порывы — покормить страдающую собаку! Профи, ничего не скажешь. * * *
Подстава от вороны
В станционном буфете взял порцию вермишели с сосиской и устроился за столом возле открытого по летнему времени окна.
С такой же порцией подошел молодой парень, спросил — свободно ли, поставил свою тарелку на стол и отошел за хлебом.
В окно влетела ворона, приземлилась на столе, схватила с его тарелки сосиску, и улетела.
Я сижу с наколотой на вилку своей сосиской, с разинутым от изумления ртом, смотрю вслед вороне.
Парень возвращается, смотрит на свою тарелку, на мою сосиску на вилке, и на меня с немым вопросом.
Я говорю: «Ворона унесла», и понимаю, что не поверит.
Он молча переставил свою тарелку на другой стол.
А кто бы поверил...
