Лето. Муравей в лаптях, рубашке, перетянутый ремешком тащит бревно.
Мимо пролетает стрекоза, ceксапильная в мини-бикини. Муравей: Стрекоза, куда летишь? Стрекоза: На пляж, позагораю. Муравей: Ну, ну басенку то помним. Осень. Муравей в кирзовых сапогах, фуфайке, кепке тащит бревно, мимо опять стрекоза в кожанном пальто, навороченная. Муравей: Стрекоза, куда летишь? Стрекоза: Да прохладно уж стало, полечу на Канары, отдохну, позагораю. Муравей: Ну, ну. Зима. Муравей в валенках, тулупчике, шапке ушанке тащит бревно. Мимо стрекоза в норковом манто, расфуфыренная. Муравей: Стрекоза! Куда ты? Стрекоза: В клуб, там сегодня вечер литераторов, полечу потусуюсь! Муравей: Крылова увидишь? Стрекоза: Ну, может и увижу! Муравей: Так передай, что он м@дак! |
29 Mar 2010 | Степан |
- вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
По сути, наш Кащей имеет много общего с Ахиллесом. МатьАхиллеса купала его в священной реке, держа за пятку. МатьКащея была более суровой женщиной...
Зима. Лежат два медведя в берлоге. Один проснулся и рабудил другого.
— Слушай, сосед, до весны ещё далеко, медведицы спять, а любви-то охота. Давай валетом ляжем друг у друга отсосём.
— Ты охренел, а если кто узнает?
— Да никто не узнает над нами метр снега толщины.
— Ну давай.
Легли они в общем, сосут друг у друга. В это время над ними шел волк и провалился к ним. Видит волк медведи сосут дрег у друга, извините мол меня за вторжение и валить со всех ног оттуда. Медведи подумали: "ведь теперь эта падла всему лесу растрепет чем мы тут зимой занимались. Надо его догнать и замочить". Кинулись за ним в догонку. Волк видит медведи настигают. Что делать? Глядь: камыши и полынья посреди речки, думает: "лучше утоплюсь чем этим пи... сам в лапы дамся". Нырнул, тут-же медведь следом лапой в полынью, пошарил, вытаскивает бобра, а тот: "НУ ЧО ХУ... ОСЫ, ОБОЗНАЛЬСЬ".
— Как дела?
— Хреново! — Занял знакомому 5 тысяч баксов на пластическую операцию, а теперь немогу его найти. Не знаю как он выглядит!
— Хочу признаться, что я разрешила своему парню поцеловать меня.
— Это все, что ты сделала? — спросил заинтересованно священник.
— Не совсем. Еще я разрешила ему подержать руку на моем колене.
— А что потом?
— Потом он стянул с меня одежду, а я не сопротивлялась.
— Ну, а потом, потом что?..
— А потом в комнату вошла мать.
— Эх, мать!.. — выдохнул священник.