“Плавательскую Практику. ” Практика длилась две-три недели, за которые учебные суда доходили от Москвы до Волги и назад. С точки зрения родителей это было что-то вроде летнего пионер-лагеря, который был железный, на воде и самостоятельно по ней передвигался (как у них хватало смелости/доверия отправлять так своих детей — не знаю...).

Практика начиналась торжественно. Корабли стояли у причалов надраенные до блеска. Сотня с лишком курсантов, в полной морской форме, были аккуратно построены на пристани. Духовой оркестр блестел медью на солнце. Рядом с курсантами была бесформенная, пёстрая толпа родителей, провожавших своих чад в “морское” путешествие. Перед курсантами и родителями выступали руководители клуба: отставные капитаны и адмиралы. Говорили много и торжественно, о важности воспитания, обороне Родины, любви к морю.

Не все разделяли помпезность момента. Капитан Учебного Судна (У/С) “Пограничник” терпеть этого не мог. Он глядел на действо из иллюминатора своей каюты и смягчал впечатления любимым напитком. Наконец-то группы курсантов, строем, зашагали каждая к своему пароходу. Последние “равняйсь-смирно-вольно-разойдись” и начинается слёзно-сопливое прощание курсантов с родителями у самого трапа. Наиболее сознательные курсанты уже начинают подниматься на борт, но большинство всё никак не может оторваться (или вырваться) от родителей.

Капитану “Погранца” все это надоело. Осушив стакан, он взял громкоговоритель (именуемый иногда матюгальник) и двинулся на мостик не совсем твёрдой походкой. С мостика ситуация выглядела немногим лучше, тем более что его “команда, ” казалось, меньше других спешила выйти в поход. Собравшись силами он занял позицию, поднял рупор и выдал, преодолевая непослушание языка, три команды, соответственно жестикулируя:

“Курсанты на борт! ”

“Родители на х.. й! ”

“Уё.. ваем! ”

MTR