смерти, а пост не оставишь. Народ бегает и ищет кого бы на это дело напрячь. Вся наша дружная группа практикантов успела сделать ноги и лишь один, вышедший покурить во время этого кипеша, радостно возврашается на пост с намерением закончить дежурство. Этим несчастным оказался я. Подходя к посту вижу радостную физиономию медсестры Люси, которая сообщает, что мне выпала честь сопроводить тело в последний путь. Я отвечаю в том духе, что счастье мне выпало необычайное, да, вот к сожалению время практики закончилось. На что следует ответ, в том духе, что на кой "#: я пришел на практику и, вообще, нужен ли мне по этой самой практике зачет. Зачет мне, конечно, нужен, и я беру под свое командование группу первокурстников, пришедших ознакомиться с работой эскулапа. Радостные глазки первокуров потускнели от такой перспективки, но тетя Люся читает им речь ( см. выше ) и мы готовы в путь.

Мы с единственным в той группе парнем беремся за ручки заботливо приготовленной теть Люсей каталки с клиентом и начинаем перемещать оную в направлении лифта. Стайка первокурсниц поспевает за нами бодро чирикая о необходимости привыкать к таким неприятным, но обычным в быту гиппократов вещам. По прибытии к лифту чириканье прекращается в виду осознания необходимости спуститься с клиентом на лифту лично. Тусклый свет, замкнутое помещение, каталка прижимает нас к стенам, двери закрываются под бодрое напутствие тети Люси, что, мол, бояться надо живых, а не мертвых. Лифт трясется, клиент подлетает при толчках, девчонки решают хочет он сесть или простыню с себя сдернуть, в общем прибываем на первый этаж.

ПРиемное отделение. Множество дверей, порожков и неровностей на полу подлетая на которых клиент хочет закончить свое путешествие прямо тут в приемном, больные с испугом косяться на нас размышляя о бренности бытия и перспективах лечения в данной больнице. Выкатываем клиента на свежий воздух ( апрель месяц, все тает ) с мыслью от том, что вот погрузим его ща в спецмашину и по домам... Машины нет. Ну не пришла машина. Вслед за нами вылетает медсестра из приемного отделения ненормативно вопрошая какого лешего мы, нехорошие люди, благослови нас господь ( это я так перевел ее тираду ) тащим труп через приемное, когда у ней тут больные с сердцем, нервные и, вообще, кто позволил???

На это я ей спокойненько так отвечаю, что мол из неврологии клиент, пусть позвонит, а мы практиканты люди подневольные и, вообще, не местные. Сестра тихо матюгнувшись бежит звонить в неврологию — там никто ни о каком теле не знает. Машины нет, тело из неврологии каким-то боком на улице, медсестра орет, мы подмерзаем на свежем апрельском ветерке. Стихийно приходоит решение вернуть клиента на место в отделение. По неровностям и порожкам, через все двери приемного мы быстро мчим клиента к лифту. Клиент подпрыгивая на ухабах желает покинуть каталку, больные хватаются за сердце, сестра кроет матом. Доставив клиента к лифту мы переводим дух, когда появляется тетя Люся с вестью о том что машина из морга пришла!!!

Обратно по ухабам и неровностям приемного под приветсвенные высказывания медсестры и обмороки больных мы наконец-то выкатываем каталку на улицу и быстренько запихиваем ее в катафалк, и, в мыслях пребывая ужуе дома, слышим голос водителя: "Залазь!"... внутрь... к клиенту... сидеть на полу рядом с каталкой... дверь закрывается снаружи, внутрь не проникает ни лучика света... Ну, нет, думаем мы, но наши размышления прерывает некстати материализовавшаяся тетея Люся со словами: "Так кому тут зачет не нужен?". Смирившись залезаем. Водитель закравает дверь. Темно, холодно, клиент в пяти сантименрах от наших ног, лучик света падает на развевающуюся на нем простынь, на ухабах и неровностях дороги клиент пытается принять сидячее положение, на резких поворотах старается прижаться к нашим ногам. Оно конечно ясно — понятно, что центробежная сила действует, но примите во внимание обстановочку. В общем девчонки визжат, ывводитель материться, клиент кувыркается на каталке.

Приехали. Выпали из катафалка. Подошедший санитар, дожевывая булочку, прикатил еще одну каталку со словами "Перебрасывай тело сюды!"...#""??? Мы клиента руками не касались! Мы ими от клиента на ухабах отбивались, когда он к нам в объятья кидался, а тут надо осознанно так, спокойненько...

К слову сказать, клиент гермафродитом был — с виду мужик, даже небритый, а вот ниже пояса... Я-то об этом знал — шел слух по отделению, а вот первокуры... Под простыней-то не видно, хоть клиент и голый... В общем я беру простыню с тела и подхватив ей клиента под мышки приподнимаю, приводя его в сидячее положение. Девченки узрев нетрадиционную половую принадлежность клиента тихонько отвернулись, парень же, смушеный необходимостью брать оного за ноги да голыми руками в отвращении отвернулся и сего непотребства не видел. И вот, значит, клиент наполовину сташен с каталки, приняв почти что стоячее положение, девченки на нервах, ноги клиента в руках первокура расходятся он оборачивается и видит, что клиент гермафродит. С громким криком он бросает ноги вниз, я от неожиданности отпускаю плечи, клиент летит, раскинув руки для братских обьятий, в сторону девченок, которые в это время резко оборачиваются на крик... Вот.

А зачет нам тетя Люся сама поставила на следующии день. За проявленый героизм, наверное.

— Это у меня завтра, а у тебя – сегодня, девушка — студентка моя, хрупкая невинная девушка, руками не трогать, хером не тыкать.

Начинаю понемногу просыпаться, соображаю, что у него в Хьюстоне ещё вчера и даже не очень поздний вечер, а у меня уже сегодня не пойми что.

— А что она у Кости делает?

— Он ей сегодня Петергоф, Пушкин – Павловск показывал, фонтаны и комнаты янтарные, а до этого она в Москве была. Зовут её Марина. – Вешает трубку.

Открывший дверь Костя выглядел как после недельного запоя, пахло от него так же.

— Всю ночь водку жрали или таки не послушался и х[рено]м тыкал? – спросил я вместо приветствия.

— Мы учили великий и могучий, кстати, выпить хочешь, заодно познакомлю?

Тут у него за спиной обозначилось нечто под метр 80 и в 80 же кг весом белобрысо-конопатое, которое сразу же подтвердило правоту Костиных слов, с улыбкой в 64 зуба выдав:

— водка – х[рен], спасибо… — и дальше уже по англицки: — Меня зовут Марина, но друзья зовут меня Сью, я учусь в Остине, Техас, ваш друг преподает у нас и много рассказывал о России, мне очень захотелось узнать её поближе.

Под Костины невнятные вопли про рюмку кофе, чашку водки и посошок сбегаем по лестнице, идем к метро. Охи-ахи, подземный дворец, спрашиваю:

— Кроме того, чему Костя научил, ещё по-русски что-нибудь знаешь?

Опять 64 зуба:

— Здравствуйте – досвидания, спасибо – пожалуйста, извините – пошел нах[рен].

Замечаю, что в третьей паре последнее слово лишнее, но тут же получаю в ответ:

— Если тебя немножко толкнули или сам кого-нибудь толкнул, то нужно сказать "Извините", а если толкнули сильно, мешают пройти или просят телефон чтобы познакомиться, то нужно сказать "пошел нах[рен]".

Заходим в вагон, не успеваю сказать, чтобы она взялась за поручень, как он трогается. Кобыла с маху садится на колени плюгавому мужику, тыкавшему пальцем в смартфон. Мучительный поиск нужного слова, радость его находки:

— Здравствуйте!

Ах[рен]евший мужик:

— Здравствуйте….

Пытается встать, но тут вагон снова дергает, снова плюхается на мужика:

— Спасибо!

Мужик притискнуто выдавливает:

— Пожалуйста.

Наконец удается встать, оборачивается к мужику:

— До свидания!

— До свидания….

Ну слава богу, что не весь словарный запас продемонстрировала.