Магазин, магазин, как же этот чертов магазин будет по немецки. То ли

"Гешефт", то ли "Гешафт"... с трудом вспоминал мой залитый вечерним глинтвейном организм.

От этих мыслей меня отвлек голос: "Wer das is Lebensmittel

Geschäft?"

Что? "Вер даз из лебенсмиттель гешефт?" повторил голос.

Настроив резкость я обнаружил сидяшего намыленного пеной для бритья своего друга, который раскуривал трубку и по философски продолжил рассуждение "это по немецки "Где находится продуктовый магазин?".

Запомни эту фразу и она спасет тебе жизнь в этой стране", — сказал он многозначительно замыслившись и выпустил клубок дыма.

"Смиттель, Лебенсмиттель... гешефт...", мля, кто придумал такие сложные конструкции. Ведь после пивно-винных пьянок эту фразу не то что выговорить, ее подумать больно. Нет, язык должен быть простым. "Дрынк шоп" или "кабак" — это самые длинные слова которые должны произноситься субботним утром. Но... Либенсмат... Либинсмит... тьху... ладно, разберусь, подумал я, накинув куртку и вышел из отеля в поисках шальных немцев, которые проснулись пораньше и бегут по своим чисто немецким делам.

О! А вот и городской житель. Невысокого роста бюргер лет сорока пяти неспеша шел по улице и мурлыкал в густые усы какую-то песенку, в отдельных нотах которой угадывался всеми любимый "О, майн либе

Аугустин". Он явно был доволен собой и солнечная погода только поднимала его настроение.

"Гутен морген!", — сказал я ему. "Морген!" — сказал немец и с интересом стал рассматривать столь необычного берлинскому жителю туриста.

Немного откинув капюшон я выглянул покрасневшими глазами и с доверительной улыбкой негромко спросил: "Вер даз из Либенгешефт?".

Тут произошло нечто слабо поддающееся моему пониманию. Немец резко вздрогнул, остолбенел. Он насторожился будто собака на охоте, которая услышала запах дичи, весь напрягся, побагровел и из под слабо шевелящихся седоватых усов вырвался полухрип-полувопрос "WAS???".

Немного наклонившись вперед я улыбнулся как мог, чтобы вызвать к себе расположение аборигена я повторил "Либенгешефт" и улыбнулся.

Ему это явно не понравилось. Он начал лепетать какие-то немецкие проклятья в мой адрес, замахал руками, аки мельница и з громкими возмущенными криками улетел в противоположную сторону.

Сказать, что я расстроился — не сказать ничего. Бутылка утреннего холодного пива продолжала лежать в холодильнике того самого неизвестно где находящегося чертового "Гешефта!". Йопсель! Ну где же ты, злой немецкий магазин?

И тут вдалеке замелькала знакомая мне надпись с красивой многообещающей бутылкой "Берлинен Киндль".

Приобретя несколько запотевших экземпляров напитка богов я на крыльях влетел в отель. Отхлебнув из новопочатой бутылочки пару глотков, с возмущением рассказал дружбану о преотвратных нравах местных бюргеров.

И когда я дошел до фразы "Вер даз из Либенгешефт?" мой друг поперхнулся пивом и отвалился на кровать в диком хохоте.

Слегка обидевшись я сел допивать свое пиво наблюдая за бесплатной шоу программой хохочущего друга, который размахивал трубкой и иногда выдавал нечленораздельные звуки.

Когда он немного остыл, то по новой забил ароматным табаком трубку, пустил пару облачков дыма и выдал:

— Чувак, ты хоть знаеш ЧТО ты спросил?

— Ну как что, спросил где магазин...

— А тебя не удивило поведение бюргера?

— Ну... не знаю... мало ли... мож он туристов не любит...

— Чувак, продуктовый магазин — это лебенсмиттель гешефт, а

Либенгешефт — это СЕКС ЗА ДЕНЬГИ!!! Чувак, я понимаю, что мы выиграли войну, но е**ть немцев на улице, это уже слишком!

...

Возмущенный усатый немец еще дважды являлся мне во сне и отрицательно ворча быстро уходил вдаль. И я решительно настроился, что в следующий раз, поеду в Германию с разговорником.

Но Lebensmittel Geschäft уже запомню на всю жизнь.

Это точно.