Часть нашей регулярной прогулки это сделать такой круг, дойти до Каменноостровского Проспекта, свернуть налево, дойти до Большой Монетной, дойти до улицы Льва Толстого, опять налево и потом уже домой. Жена моя естественно не большой любитель гулять под холодным дождём, но тут я её как то вытянул на прогулку, о чем мы оба не жалеем. И вот мы заканчиваем прогулку, уже повернули на улицу имени великого писателя, и мы на финишной прямой домой. И тут мой собак смотрит вперед и от изумления приседает... Я тоже чуть не сел рядом с ним.

Навстречу нам идеёт элегантный молодой человек, правда его длинные волосы намочил дождь. Несет красивый букет цветов. В галстуке... А точнее из одежды на нём лишь галстук, ласты, и плавки и очки и больше НИЧЕГО.

Он подошел к нам и говорит "Прошу прощения за беспокойство, но скажите пожалуйста который час? "Я в ступоре отвечаю "Сейчас 8:45. "Он "А день какой, не подскажете, будьте любезны. "Я "суббота...".

Он посмотрел на меня, на жену, на собаку. Печально улыбнулся и сказал "Суббота, аж 8:45 вечера... Надо спешить, а то Клара Валентиновна будет недовольна". И пошлепал дальше своими ластами по лужам... Интересно, успел ли он.

Я же говорю, что Санкт-Петербург культурная столица РФ.

Нашли скамеечку сухую в каком-то дворике, сидим, разговариваем, тепло, хорошо. И тут этот младший брат поднимается и говорит:

— Пойду-ка поссу.

И направляется прямиком к парадной. Мы ему с корешем:

— Ты куда пошел? Вон дерево, вон помойка, скобарем-то быть не стоит!

А ему все по фигу. Ну сказал же — наглый. Брат ему уже матом орет, а тому — ехало-болело.

Зашел он в парадную, и тут же, понятно, из-за угла выворачивает какая-то семья: папа, мама, двое детей и тоже в эту парадную. Шум, ор, скандал. Ну, выгоняют его оттуда.

Кореш мой, злой уже как электропила, начинает братца по новой воспитывать:

— Вот на хуа ты это сделал? Так хорошо сидели, душевно, погодка весенняя... Кореша давно не видел, поговорить хотели...

Тот огрызается, оправдывается, наглости своей ничуть не потерял.

Из подъезда выходит мужик, что его выгнал, с собакой. Типа, чтобы нам страшно было. Собака у него, конечно, какая-то бойцовая, но совершенно плюшевая. Но суть не в этом. Подходит к нам:

— Валите отсюда!

Кореш говорит:

— Извините, что так получилось. Есть у вас какая-нибудь тряпка ненужная, чтобы выкинуть? Он сейчас пойдет, все вымоет.

Мужик немного растерялся. Вернее, вообще не понял, что происходит. Он шел чуть не драться, собакой нас травить, а тут такое вежливое обращение.

— Не надо, — гордо так говорит, — У нас уборщица есть.

— Ну хорошо, — отвечает кореш, - тогда его можете просто наказать.

Мужик вообще в столбняк впал.

— Как это наказать?

— Да в морду ему дайте. Не бойтесь, — он смотрит на братца и грозно добавляет, — Он сопротивляться не будет.

Братец уже давно пытается возмущаться, но его никто не слушает.

А мужик уже и вовсе впал в ступор. Понимает одно — люди мы грозные, и что-то сейчас будет страшное. Ну, типа, задумали мы какую-то страшную провокацию.

— Как в морду?!!

И кореш, поняв, что от мужика ждать действий бесполезно, говорит:

— Да вот так! — и фигачит хорошо поставленным ударом братца в челюсть. Тот, мелькнув модными ботинками, летит спиной в лужу.

У мужика отваливается челюсть, а мы разворачиваемся и, да, таки валим. Брат с земли орет:

— Сука, ты мне челюсть сломал!

Кореш его коротко посылает. Я говорю:

— Слышь, может реально челюсть сломал?

Кореш такой, он может.

— Да нет, — отвечает, — я расчетливо бил. Даже проследил, чтобы варежка была закрыта. Все нормально.

Ну взяли у метро еще по бутылочке и разъехались потом в разные стороны. Вот такая вот петербургская культура и борьба за нее.