Только что на работе знакомая рассказала. Сама она из близлежайшей деревеньке, но давно живет и работает в городе. У них в деревне местный колорит – Вася, живет с женой – бабулькой, старше его лет на 20. Ну ей-то уже хорошо за восемьдесят. Прибегает Вася в воскресенье с утреца к Нинке и орет: "Моя Нюшка померла, помогите похоронить, да чем могете!" Та в легком охуе — вчера ж виделись, разговаривали и вздохнув – кому жисть, кому смерть, "садится на телефон" и звонит:

1. Другой подруге с наказом собирать бабок на подготовку бренного тела Нюшки к проводам на тот свет

2. К работнице сельсовета, находящийся в соседней деревне, со скорбным известием и просьбой выписать справку о смерти.

3. Директору колхоза о смерти их пенсионерки и так же с просьбой предоставить гробик не вовремя почившей

4. Сестре Нюшки в город с известием.

5. Племянницам Нюшки, как к наиболее состоятельным, дабы те организовали поминки по усопшей.

Колесо закрутилось.

Бабки, вздыхая с философским "все там будем" собираются у Нинки и выдвигаются толпой к Нюшкиному дому для проведения процедур. Проходя мимо остановки автобуса все цепенеют и сбиваются в кучу — на скамеечке сидит Нюшка. Нинка поднимает палку и со словами "Подойду – торкну" подбирается к Нюшке ближе. Та вытаращивает глаза:

— Девк, ты чего? Я тута автолавку жду, седня ж ее день.

Ступор.

В это время подъезжает колхозная машина с гробиком (в колхозе есть запас гробиков – видела, знаю. Пенсионеров в деревнях до хрена, а мрут как мухи) и работницей их сельсовета со справочкой о смерти. Бабки, отойдя от увиденного начинают орать на бедную Нюшку:

— Ты если померла, так давай ложись в гроб, сейчас твои с продуктами подъедут, закопаем и поминать сядем.

Водитель орет

— Я этот гроб обратно не повезу, еще я с гробами туда-сюда раскатывать буду.

Сельсоветка просто стоит, открыв рот и подбирает слова.

Тут уже ох[рен]евает Нюшка.

В довершении всего подъезжает автолавка, из кабины вываливается пьяная в хлам Таська из соседней деревни (30 лет, законченная алкоголичка), видит бабку на скамейке, подкатывает к ней и говорит:

— Тю, так ты не померла? А я к твоему Ваське жить приехала, раз он один остался. Ну ладно, я сейчас в Ручьи поеду, там тоже говорят у какого-то мужика жена померла, но вы, бабы, как только эта все ж помрет, мне сразу позвоните, я приеду — и залезает обратной в кабину.

В общем, немая сцена "Ревизора" отдыхает.

А вот Васька куда-то пропал. Где-то отсиживается, гад.

У меня очень много друзей. В основном, спортсмены.

Как-то сидели вместе, и зашёл разговор про куни. Все стали кривить лица, мол, фу, как можно, не по-мужски это и прочее. После этого я создал страницу ВК с фото очень красивой девушки. Всех их уже развёл на куни! Сами просят встретиться и отлизать! [м]ля, вижу их и еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Скоро покажу им все их сообщения.

Эта история произошла в далёком 1965 году. В одной из деревень действовала шайка, промышлявшая ограблением домов, хозяева которых поехали в город на несколько дней. И никто не мог понять, каким образом воры определяли, что хозяева в городе, а не, скажем, пошли в лес на пару часов.

Когда шайку поймали, у одного из её членов обнаружили омметр, длинный трос и крючок. Казалось бы, зачем грабителю этот нехитрый прибор?

Выяснилось, что вот зачем.

Почти во всех деревенских домах в тот период приёмники были оборудованы наружными антеннами с грозопереключателями. Перед началом грозы полагалось этим переключателем отключить антенну от приёмника и заземлить. А если хозяева уезжали на несколько дней, они заземляли антенну даже тогда, когда на грозу и намёка не было — на всякий случай, если погода внезапно изменится.

Грабители выбирали ясную ночь без малейшего намёка на грозу и начинали ходить по деревне, набрасывая крючок по очереди на антенны разных домов.

И если между антенной и землёй омметр показывал малое сопротивление...

Стою я как-то на улице, курю. Подходит паренёк и говорит: "Девушка, я бы вам посоветовал поменьше красить брови". Они у меня с рождения чёрные и густые, если бы не выщипывала, была бы как Брежнев.

Парень, решив в этом удостовериться, берёт моё лицо и ОБЛИЗЫВАЕТ мне бровь. Я в ступоре, он потёр пальчиком, извинился и ушёл.

Четверо нас было. На крыше. Ночью. Чего только не сделаешь по просьбе товарища. Особенно если он ослеплен чувствами. Особенно если эти чувства по отношению к самой красивой девушке во Вселенной.

Так он сказал. И мы поверили.

Тоха принес синюю краску — у отца в гараже стащил — не покупать же.

Всю экипировку Леша добыл –