Вырос во дворе с такими же, как и я — отбитыми бездельниками, что готовы всю ночь напролет гулять, петь песни и пить дешевый портвейн на берегу реки. Мы не были кончеными алкашами, гопотой, но никто из нас так же не был гением или нобелевским лауреатом. Мы средние люди. Но в нашей компании был парень, Леша. Самый молчаливый, самый замкнутый, но одновременно с этим — самый настоящий человек. У него была голова на плечах, голова очень творческая. Жизнь у него была сложная, полная тайн, загадок и неясностей. Его выгнали из школы, потом из техникума, в институт он не поступил, перебивался редкими заработками, а все деньги относил на студию звукозаписи, где записывал песни. Его родители не знали об этом, никто не знал, кроме самых близких — кроме нас. Не буду вдаваться в подробности, но получилось так, что он ушел, оставив после себя только одно — свою музыку. И мы решили, что раз весь мир не может услышать его пение и стихи, то это должны услышать хотя бы его родители. Представьте, что может чувствовать человек, когда впервые слышит, как на записи поет его ребенок, которого уже нет рядом? Конечно, были слезы. Сначала слезы от того, что рану расшевелили, но потом — слезы счастья и слезы гордости. Я подарил его родителям все записи, которые смог найти и знаю, что теперь его отец слушает эти песни в машине, а пацаны во дворе, когда учатся играть на гитаре, исполняют не Цоя, а Лешу. Помним.