рассказывает, всего-то делов — дядка лейтенант пишет себе в журнал, отец оформляет бланки. В те времена было все попроще, и бланки приносили уже подписанные, а тут один пустой вот отец на автомате и расписался. Посмеялись грустно, потому как других уже нет, а оставшийся экземпляр предназначался- категорий В, С, D как раз самому отцу.

Так и ездил до 1995 года, когда его остановил зеленый лейтенант и, обалдевший от вида аккуратной, но незнакомой корочки с надписью "права", препроводил отца на пост.

Там ему ручку в зубы пиши объяснительную, че за документ, где взял. Папа написал, когда получил, где и расписался. Тут уже 2 обалдевших ГАИШника смотрят на подпись в правах и на объяснительной. Подпись то одна и та же. А "ВЫ" спрашивают в каком году из органов уволились? В каком звании?..

Тут зависает папа. Я грит, конечно, имею звание капитана (про мед службу не сказал) — а вот щас... типа... пенсия... Ну ладно, под козырек, права поменять в недельный срок и с уважением проводили.

Папа только дома понял, что его приняли за отставника гаишника на пенсии раз его же подпись на правах. Долго смеялся, поменял...

в свободное время разбирал на тряпочке и с увлечением рассматривал какой-нибудь новый экземпляр.

Знал о пристрастии Фомина и командир роты, капитан Хмыря.

Однажды командир роты, которому очень не нравилось то, что Фомин везде собирал и таскал с собой немецкие пистолеты, схватил коллекционера за руку и потащил его в конец окопа.

Там он поставил советскую каску на бруствер и предложил Фомину:

— Давай, покажи, на что способны твои побрякушки!

Фомин, не торопясь, достал первый пистолет — "Вальтер" — и сделал из него прицельный выстрел. На каске осталась всего лишь вмятина.

Отложив "Вальтер", Фомин достал следующий пистолет и сделал выстрел из него — результат оказался тот же.

Третий, четвёртый, пятый, шестой пистолеты также не смогли пробить стальную каску.

Из последнего пистолета он и стрелять не стал — это был маленький дамский пистолет.

— Закончил, лейтенант? — ехидно спросил Хмыря и, не дожидаясь ответа, достал свой табельный ТТ и выстрелил в каску. Пуля пробила её: аккуратное отверстие появилось рядом со вмятинами, которые оставили немецкие пули.

— Выброси ты их! Видишь, толку от них никакого, — пробасил Хмыря.

Но после этого случая Фомин только перестал надевать каску, предпочитая носить пилотку.

Но на этом история не заканчивается.

После эпизода окопных стрельб по каске прошло не так много времени. Шли трудные, кровопролитные бои. Красная армия гнала немецкие войска.

В ходе одного из боёв рота капитана Хмыри, захватив немецкие окопы, получила приказ удержать их любой ценой.

Немцы бросали своих солдат в атаку за атакой. У наших бойцов стали заканчиваться боеприпасы. В перерыве между атаками один из бойцов обнаружил в окопе ящик с непонятными немецкими боеприпасами.

Старший лейтенант Фомин решил опробовать эти непонятные, похожие на яйца, боеприпасы. Нажав в определённом месте на это "яйцо", он услышал, что внутри него сработал какой-то механизм. Выбросив "яйцо" за окоп, он, отсчитывая секунды, наблюдал за ним. Через 4 секунды раздался взрыв.

Раздав эти гранаты бойцам и обучив их, как ими надо пользоваться, Фомин с бойцами сумели отразить следующую неприятельскую атаку, после которой у него не осталось патронов в его ППШ.

Достав из вещмешка немецкий трофейный пистолет, он дожидался следующей атаки, и она не заставила себя долго ждать.

Немецкие солдаты короткими перебежками приближались к нашим окопам. Когда же они приблизились на расстояние выстрела, Фомин тщательно прицелился и выстрелил в голову первому из приближавшихся немцев. Солдат упал, а Фомин выстрелил во второго солдата и увидел, что и второй солдат, получив пулю в каску, стал заваливаться на бок.

— Значит, они проверяли свои пистолеты на своих же касках, — мелькнула мысль в голове старшего старшего лейтенанта.

Атаку фашистов им тогда удалось остановить уже в окопе, схватившись с немцами в рукопашную.

Фомин закончил войну в Праге, так и не расставаясь со своим арсеналом из трофейных немецких пистолетов, число которых за это время выросло до одиннадцати экземпляров.

в кузов грузовой машины. Промеж этих необходимых дисциплин нам даже доверили выстрелить по три патрона из АК, взорвать по тротиловой шашке ну и, конечно, побегать по жаре в противогазах и резиновых костюмах химзащиты.

Помню, одному курсанту из соседнего взвода по медицинским причинам надо было делать уколы в пятую точку. Для этого он привёз с собой всё необходимое, в том числе бутылку водки для дезинфекции места укола.

Был у нас также один раздолбай, большой хохмач и разбитной малый, которого по неизвестной причине назначили командиром отделения. Как-то раз он заступил дежурным по роте, а дежурство у нас проходило на улице. Надо заметить, что несмотря на летнюю пору ночи выдавались довольно холодными, так что приходилось надевать бушлаты в ночное дежурство. Те кто стоял когда-нибудь в наряде представляют, что занятие это мягко говоря скучное. Надо полагать, что ночью дежурному по роте стало холодно и немного одиноко, и он стал обдумывать способы избавления от такого дискомфорта…

Утром, после команды "Подъем" мы начали продирать глаза и увидели входящего в наш домик (мы жили в домиках) дежурного по роте. Разумеется, курсантам стало интересно как прошло первое для этого парня дежурство, и его спросили:

— Ну как ночь?

Следующая фраза повергла весь взвод в истерический хохот:

— Мне очень стыдно. Я выпил протирку для жопы )))

еще пара лет. Но нам на это наплевать мы глупы, молоды, здоровы и голодны. Причем не только физически, сенсорный голод еще никто не отменял. Не хватает книг, журналов, интересных передач, свежих впечатлений. Анекдоты с бородой, знакомые по учебке морды, ничего нового. Скукота.

В увольнительные нас обалдуев никто не отпускает. Единственный раз за прошедшие два месяца когда мы были в городе, это когда всех нас стройными рядами вывезли в музей Красной армии на принятие присяги. Как-нибудь расскажу и про нее. Там тоже было весело. А пока у нас образовался волнительный момент в жизни.

— Товарищи солдаты, завтра отличники боевой и политической подготовки направляются в комендантский патруль по городу. Вид иметь опрятный и показательный. Вы как-никак представляете образец солдата нашей части, выглядеть и вести себя вы должны соответственно. Поэтому все должны быть выбриты, пострижены и отутюжены. А сапоги должны блестеть, как у кота яйца.

— И главное, — наш командир учебной роты майор **** не только забавно картавил при разговоре, он еще и прихрамывал на левую ногу. Живописный был экземпляр.

— Главное, ребята, не наступите на пробку, — это была любимая фраза майора на инструктаже.

Мы по наивности своей думали, что именно так майор повредил ногу и от этого предостерегает нас. Лишь спустя время до меня дошло, что майор имел ввиду нечто совершенно иное. Он предостерегал нас об алкоголизме. Но из уст майора фраза звучала забавно и весело и мы всем строем стояли и улыбались.

Как бы то ни было, но пройдя сквозь фильтр сержантов и лейтенантов мы все же оказались за воротами части и вскоре нас одарили красными повязками на рукав и приставили капитана из ВВ. И тут-то оказалось, что мы попали. Капитан нам попался зверь. Мы не успевали выцеплять из толпы идущих солдат и офицеров. Причем к офицерам капитан испытывал не меньшую неприязнь. Придирчиво проверял документы, отчитывал за неопрятный внешний вид и писал, писал, писал в свой блокнот номера частей и фамилии задержанных.

Обедом нас он и не думал кормить. Хорошо у нас с Мишкой на двоих нашлась трешка и мы смогли перекусить в кафе вместе с капитаном. А то так бы и глотали слюни наблюдая за ним поедающим комплексный обед.

После обеда капитан нифига не размяк и до четырех часов вечера мы отловили просто нереальное количество нарушителей. Процесс простой, подходишь отдаешь честь и требуешь подойти к капитану. А далее он и у образцового солдата найдет к чему докопаться.

Идущего нетвердой походкой от эскалатора полковника ВВС капитан выцепил взглядом сразу. Глаза его заблестели, вот он улов. Печатая шаг капитан сам подошел к спешащему офицеру, вскинул руку в фуражке.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться!

Полковник затормозил, поднял нетрезвый взгляд на капитана, сосчитал звездочки.

— Не разрешаю, — и толкнув тугую дверь метро устремился в сторону Комсомольского проспекта.

Говорить о том, что капитан сдулся я не буду. Из него словно вынули стержень, он враз как-то обмяк. Мы с Мишкой с трудом сдерживали улыбки, понимая чем нам это грозит. Как говорят сейчас, полковник сделал нам день. Дело в том, что командир солдатского патруля имеет право останавливать всех вплоть до подполковника. А вот выше должен работать офицерский патруль, что сразу просек полковник, каким пьяным он не был.