вмешались неформалы и прочие активисты. Предприятия тогда еще имели право выдвижения, вот и наше, несмотря на противодействие родного парткома, тоже выдвинуло своего. Однако до включения в бюллетень следовало пройти через сито окружного собрания избирателей (или как там оно называлось). Ну что ж, пришли мы на собрание. Сначала выступили кандидаты: наш инженер-конструктор, беспросветно тупой бригадир строителей, герой труда с шинного завода, еще один герой, но с антипартийными выступлениями в биографии — с танкового и герой-офицер. Полковник, по-моему.

После выступлений и представлений начали зачитывать письма в поддержку каждого. Все было нормально, пока не начали читать письмо за этого полкана. "Наш коллектив областного-кожно-венерологического диспансера горячо поддерживает и одобряет выдвижение полковника ННН депутатом Советского Союза. Зная его много лет, мы оценили его..." Дальше никто ничего не слышал. Огромный зал Дворца культуры секретного завода ржал, стонал, сползал с сиденьев. Ведущий собрания пытался читать текст, но губы его не слушались. Президиум дружно полез под стол за бумажками, ручками и т. п. Кандидаты пытались держать лица, но по перекосам челюстей и сжатым губам было видно, как им нелегко. Сектор с группой поддержки полковника молчал. Но недолго. Потом господа офицера все-таки не удержались. Боже, как они хохотали... Вся любовь к командиру звенела и перекатывалась в этом хохоте, переросшем в непотребственное ржание.

Полковник улыбался. Радостно так, благодарно, наверное, он не ожидал таких добрых слов от подшефного медицинского учреждения. Так получилось, что дверь в этот диспансер находится в двух метрах от КПП части, которую возглавляет настоящий полковник. Что он помогает женскому коллективу с ремонтом, всякими погрузками-разгрузками, опять же, офицеры женятся на молоденьких врачихах и студентках-практикантках. Медики помогают ему проводить просветительскую работу, оформляют сан-бюллетень, читают лекции, ну и этих засранцев лечат, конечно. Как без этого.

Собрание ничего этого не знало. И депутатом полковник не стал. Даже в список не попал. Туда попали другие герои — шинник и сборщик танков.

И вот в один дождливый день пришлось им тащить на второй этаж по узкой и очень крутой пожарной лестнице домашний скарб. Кое как они почти всё занесли, вымокли и устали. Осталась только старая и тяжелая стиральная машина. Решили они, что основную нагрузку возьмёт на себя

Джем, Ахмед будет впереди, а Вован будет сзади сраховать Джема от падения, т. е толкать в спину, лестница, повторюсь очень крутая.

Стали они таким паровозом корячась продвигаться, как раз в тот мо- мент, когда голова Вована выровнялась с пятой точкой Джема, Ахмед поскользнулся и прибил машиной пальцы. С диким воплем пальцы он коне- чно разжал, соответственно вся тяжесть легла на второго турка, тот такого расклада не ожидал, пошатнулся, поднапрягся,... и скажем так "громко испортил воздух" прямо на Вована. Вован этого снести не смог, и бросил Джема. Джем окончательно потерявший опору стал пятиться назад и истошно орать: "Вова хельп!!! хеееельп ми!!!" Тот в верху то же орёт по своему, на пальцы дует и вспоминает всех турец- ких родственников. Вован было кинулся опять помочь турку, но тот с каждым шагом под нагрузкой продолжал пер... ть, а едят они пищу такую что со слов Вована: "Скунсы отдыхают" Корче разбили они ту стиральную машину, хозяин в претензиях не был, а Вован теперь Турков не любит. Р.S. рассказано без употребления ненормативной лексики, которую

Вован как бывший моряк употребляет через вздох.