кто-то был знаком и ранее, и так как всех нас объединяла единая задача — запустить, подписать все нужные бумаги и улететь домой, то помогали друг другу, и ускоряли и друг у друга опыта набирались. Все молодые и активные. Ну и как в любом мужском коллективе на производстве приветствовались шутки друг над другом. Ну, вы понимаете!

Обедали все вместе — это было единственное время, когда мы собирались вместе. Столовая на заводе еще не запустилась — не завезли оборудования и питались мы далеко не горячей едой. До ближайшего приличного общепита было 300 км на машине, поэтому мы покупали все в соседних магазинах класса "сельпо". Батона 3-4 белого хлеба, банку соленых огурцов, колбасной продукции в ассортименте, дошираки, чай, паштеты. Это только обыватели считают, что мясники не едят своей продукции. Еще как едят! На обед к нам всегда приходили и местные главный технолог, главный инженер, механики. Продуктовый набор был такой же. Все выкладывали все на общий стол, превращая его в шведский. К нам постоянно приходил один персонаж местный энергетик-электрик. На самом деле очень нужная и важная должность, многие ею пренебрегают, особенно на момент запуска и потом мучаются. Дядька был лубочный — с него можно было писать картины про электриков. За его внешность и очки с большими диоптриями, мы его прозвали Мегавольтом. Мегавольт всегда приходил позже всех, когда уже все всё нарежут и подготовят, приходил без своей еды и, не стесняясь, присоединялся к общему столу. Особенно любил бутерброды с грудинкой или сырокопченостями. Возьмет бутерброд — вопьется зубами и дергает в разные стороны, чтобы перекусить, только одни очки над бутербродом торчат.

Свежий хлебушек легко кусался, а вот с сырокопченой грудинкой надо было побороться. Не гнушался взять и последний бутерброд. Сначала это никого не задевало, но потом народ стал в курилке делиться, что как-то не хорошо получается. Приходит и ничего не приносит, а только ест. И тут один инженер-наладчик с одной фирмы предложил его проучить и сказал, что возьмется за это дело. В курилке было решено, что все-таки стоит, но так, чтобы он не знал, кто это сделал. На следующий день, когда мы резали продукты, Инженер-наладчик достал из кармана презерватив и распечатал его. Нарезав батон белого хлеба под углом 45 градусов, он получил продольные куски хлеба. На кусок он аккуратно положил контрацептив, расправил его и накрыл сверху двумя кусками сырокопченого бекона из нарезки. Потом подумал и положил еще два кусочка и плотно прижал деликатес к хлебу. Бутерброд был положен на отдельную тарелку и поставлен на край стола, где было свободное место.

Мегавольт не заставил себя ждать — пришел аккуратно в разгар нашего обеда, Уселся и сразу так хвать бутерброд и в рот потянул. Все перестали жевать и замерли. Мегавольт откусил кусочек и стал с наслаждением жевать. Когда он захватил зубами бутерброд поглубже, и попытался откусить у него не получилось и он привычным движением, как и все люди, стиснул зубы и начал оттягивать руки с бутербродом, чтобы оторвать бекон. Ловушка сработала. Бутерброд был оттянут — презерватив натянулся, выскользнул из бутерброда и шлепнул по нижней губе Мегавольта и повис на подбородке. Под всеобщий хохот Мегавольт с трехэтажным матом выскочил из-за стола.

Как дальше строились у него отношения с коллективом я не знаю — я на следующий день закончил работу и уехал. Но мне кажется, что он получил хороший урок.

Но умиротворения нет…Времени, отпущенного на жизнь, оказалось мало..

Смерти я не боюсь… Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… Я красивый старик, боящийся стать беспомощным..

В общем, диагноз – "старость средней тяжести".

В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.

Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: "Всё, хватит".

А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.

Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.

Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.

– Сколько вам лет? – говорит.

– Да вот, – говорю, – четыреста будет.

– Мы, значит, ровесники, я младше вас на год.

Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками: "Умоляю, уберите".

Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал. "А что у вас? "Я говорю:

– Во-первых, коленки болят утром.

– А у меня, наоборот, вечером. Что еще?

– Одышка.

– Ну это нормально.

– Я стал быстро уставать.

– Правильно. Я тоже. В нашем возрасте так и должно быть.

И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить?

На прощание я сказал, что бросил курить.

Он посмотрел на меня через золотые очки:

– Дорогой мой, зачем? В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть..

Я поцеловал его в грамоты и ушел. Гений!

Александр Ширвиндт. "Старость средней тяжести".