Рассказ моей мамы. Мой дед-фронтовик, дедушка Гоша никогда не рассказывал о войне, хотя он весь был изранен (к примеру, осколком вырвало челюсть). Известно только, что он в 44-м после вырванной челюсти и с пулевым ранением в грудь навылет вернулся домой (я с трепетом и священным страхом в детстве трогала эти "дырочки"). Ему было около 33 лет. Все были очень рады, что он вернулся, принес в дом столько боевых наград. Вот только с бабушкой он больше никогда не спал в одной постели, потому что "воевал по ночам": кричал — "Неемцы неемцы", плакал, вскакивал, убегал. И так до 75 лет. В одну из таких ночей, оказавшейся последней, он выпрыгнул из окна 3 этажа.

Он никогда не рассказывал нам о войне...

В 2000-м году, когда мне было 11 лет, мы жили вдвоём с мамой. Сотовых не было, домашнего у нас не было тоже. Ночью меня всего скрючило от сильнейшей боли — перитонит (аппендикс раздуло от гноя и он начал вытекать в тело). Тогда я впервые понял, испытав на себе, что значит лезть на стену от боли. Я лез. Лез, плакал, и умолял маму вызвать скорую. Сделать это можно было разбудив соседку напротив (у неё был домашний), но мама стеснялась это сделать и ждала рассвета. Ждали 4 часа, с 2 до 6 утра. А я всё орал, плакал, и просил маму вызывать скорую. Когда рассвело она подождала ещё полчаса и пошла будить соседку. Маме не было на меня плевать, я видел, что ей меня жаль, но пересилить чувство того, что ты помешаешь кому-то, она не могла никак. Я тогда чуть не умер. Мам, ну как так?

Однажды утром я собиралась на работу. Пес мирно сидел у двери и ждал, пока я его выведу. К слову сказать, моя собака той самой мелкой породы, которая на любой шорох реагирует звонким тявканьем. Вдруг, краем глаза, я заметила как ручка входной двери тихонько опускается. Это было настолько тихо, что даже собака, сидя у двери, ничего не заподозрила. Благо, замок был закрыт. Придя в себя, глянула в глазок, а там мужик тоже самое делает с соседскими дверьми. С тех пор всегда закрываю двери..

Во время войны прадед ушел на фронт и пропал без вести. Прабабушка осталась одна с четырьмя детьми. Спустя время она, как говорится, сошлась с мужчиной, который принял её и детей как родных. Времена были страшные, голодные, дети слабели и медленно умирали от недостатка еды и мужчина этот решался на безрассудный поступок: украл на заводе, на котором работал, ткань для пошива парашюта. Её продали, и кое-как протянули зиму. Выжила семья. А кража, разумеется, обнаружилась. Мужчину того расстреляли. Прошли годы, появились на свет дети, внуки, правнуки тех детей, расселились по городам и в семейных хрониках осталось только одно его имя: Николай...