Сегодня я тонула. Это происходит бесшумно, без брызг и криков. Я живу у моря и всю жизнь купалась, умею держаться на воде, но всегда плавала недалеко от берега. Вот и сегодня плавали с парнем рядом. В момент тело начало тонуть. Толком не поняла ничего. Знаю, что надо делать, но не могла не паниковать. Нашла силы рвануть вверх крикнуть: "тону", остальное помню отрывками. Он меня спас, при этом был спокоен, с холодной головой. Никто на берегу ничего не понял. А у него руки до сих пор дрожат.

Муж умирал дома от рака. В последние дни находился в затуманенном сознании либо от боли, либо от сильных наркотических обезболивающих. Но в один момент его сознание как будто прояснилось, и он мне выдал: "Помнишь достававшую нас бабку, соседку сверху? Ну ту, которую бугай из соседнего подъезда машиной раздавил? Моих рук, а вернее — ноги дело! Вовремя дал ей "волшебного" пендаля и разом решил две проблемы..."

Посчитала это всё же бредом, вскорости похоронила мужа. А потом как-то вспомнила эти слова и призадумалась. Действительно, лет пять-шесть назад всё слишком "удачно" получилось. Полоумную злобную бабку, не раз нас заливавшую, превратившую свою квартиру в рассадник тараканов и блох, провонявшую весь подъезд дюжиной никогда не выгуливаемых кошаков, раздавил наглухо затонированным джипом боров-хамло из соседнего подъезда. Он всегда заезжал во двор задним ходом и на высокой скорости мчался мимо всех подъездов к своему парковочному месту в опасной близости от детской площадки. На обоих не раз жаловался участковому весь дом. ЧП случилось в сумерках осенью. Свидетелями были мой муж, выходивший из подъезда с мешком мусора и ещё несколько женщин из двора, толком, как выясняется, ничего не видевших.

Несмотря на хвастовство, что у него, мол, "всё схвачено", борова посадили не без влияния общественности. А я-то всё гадала, почему батюшка при отпевании всё никак не мог без запинки выговорить простое имя мужа.

У меня на запястье есть шрам. По официальной версии он остался после того, как меня поцарапала невоспитанная кошка. А на самом деле это память о методах воспитания моей мамы. Мне было лет пять, я что-то уронила, и мама кричала о том, какая я безрукая. А потом схватила нож, прижала к запястью и начала угрожать, что отрежет мне руку. Кричала и давила, было больно и страшно, и кровь текла из пореза.

Прошло уже 20 лет, вроде бы, давно ее простила, но своих детей не хочу — боюсь стать такой же, как она.

С раннего детства у меня ОКР тяжёлой формы. Каждый день начинается с панической атаки и заканчивается ей же. Стоит лишь кому-то не взять трубку, как я уже натурально переживаю его смерть. Привыкла к несуществующим болезням. Я не смеюсь и не улыбаюсь, я не плачу и не злюсь. Я навсегда заключена в плену собственной болезни. Таблетки и специалисты бессильны. На сегодняшний день я абстрагировалась от общества, плотно сижу на наркотиках и отрицаю человеческие ценности.