Столкнуться пришлось и со школой, и с наркотиками, записать в близкие родственники полицию, и с... да чего только не было!

В её обязанности входило каждую пятницу перед "выходом в свет" убрать свою комнату, что должно было занимать от силы полчаса времени. Как правило на боевой раскрас и бальный наряд тратилось часа четыре и ровно две минуты, чтобы запихать многочисленную разбросанную одежду в ящики комодов и шкафа и создать видимость застеленной кровати. На слова "тряпка", "швабра", "пыль" в ответ выкатывались глаза в обрамлении наклеенных ресниц-веников: "Ты это сейчас на каком языке сказала?! "

Пубертатный возраст набирал обороты и пыльная комната превратилась в помойку. Грязная одежда вперемешку с обёртками и остатками еды заталкивалась поверх глаженого белья. Стала пропадать посуда. Сначала ложки-вилки, затем в ход пошли тарелки, которые я находила на антресоли, в мусорном ведре и даже в школьной сумке!

Задушевные беседы и многочасовые посиделки с чаем за столом летели в тартарары. Наказания в виде лишения телефона, денег и прочей радости молодёжи также не приносили плоды. И однажды вернувшись (предположительно) из школы, дочь зашла в свою комнату... и обомлела.

Идеально чисто, светло, ничего не валяется, не лежит, не стоит. Вообще НИЧЕГО, вплоть до снятой с петель двери, кроме тонкого матраса, свёрнутого в рулон и прислонённого к нему небольшого пакета с одним комплектом нижнего белья, двумя парами носок и парой футболок. Шоковая терапия.

Вся мебель как и десять мешков одежды плюс два корыта косметики были утрамбованы на чердаке, вход в который был воспрещён и преследовался эшафотом. Потекли армейские будни.

Подъём даже по выходным ни свет ни заря. Уборка территории, ежедневная ручная стирка носок и футболок, дабы получить горячий обед и отбой ровно в 21:00 — кто не успел, тот опоздал — входная дверь закрывалась на кодовый замок и предлагалась ночёвка под звёздами. Первое поощрение было в виде подушки с одеялом, конечное — ремонт комнаты и новая огромная кровать.

Всем родителям трудных подростков:

Никогда не опускайте руки! Удачи!

пауза.

— Наша Рашель немного сбрендила, — тихо произнес отец.

— Ударилась в иудаизм, — шепотом объяснила мать.

— Рашелечка! – закричал отец, чтобы в другой комнате было слышно. – Иди к нам, дядя Вадим суши принес!

— Отстаньте от меня! – закричала Рашель в ответ из своей комнаты. – Они же не кошерные! Отвяжитесь!

Спустя полчаса, когда сакэ было допито, я зашел поздороваться в комнату Рашель.

— Привет, подрастающее поколение! – осторожно сказал я. – Как дела? Есть вопросы по математике?

— Дядя Вадим, почему ты не веришь в бога? — весьма логично ответила она. – Почему не идешь по нашей традиции? Зачем ты ешь суши?

— Ну, это же сложный вопрос на самом деле, — ответил я. – Суши тут ни при чем. Ведь совсем уж нерелигиозным человеком я себя назвать не могу. К примеру, я соблюдаю десять заповедей… Так называемые ten commandments.

— Ten commandments? – переспросила Рашель. – Что это?

— Ну как? – удивился я. – Не знаешь разве? Это же основа иудейской религии. Бог дал Моисею скрижали, на которых были записаны десять заповедей. И Моисей передал их евреям. А уже от евреев это дальше пошло. Десять правил от бога, что надо, и чего не надо делать.

— А, ОК, ОК, — поняла Рашель. – Только десять? Это легко делать. Я могу!

— А какие это commandments? – спросила Рашель. – Что там?

— Ну, не убий, не укради, — начал я.

— А, ОК, ОК, — кивнула Рашель. – Это можно делать.

— Уважай отца и мать своих, — продолжал я.

— Ты шутишь, — перебила меня Рашель. – Нет, что, серьезно? Там так написано? Уважай родителей?

— Да, — ответил я. – Конечно! Почитай, это в Торе написано. И в Библии.

— Я это не люблю! – воскликнула Рашель. – No way! Значит я не religious!

— Суши кончились? – спросила Рашель. – Почему ты не сказал мне раньше?

жизни" в его чистейшем виде.

К большому Витиному сожалению его папа был какой-то начальник в КГБ. Витю привозила в школу серая "Волга" — не потому, что папа злоупотреблял служебным положением, а потому, что без конвоя Витя до школы просто не доходил.

Зайдя в класс он жизнерадостно бросал "Всем привет! ", шел на свою заднюю парту, клал на нее голову и мгновенно засыпал. С портфелем я его не видел ни разу все два года, что мы проучились вместе; учителя ему ставили тройки (см. выше — "Папа") и Витя скользил по жизни ничем не заморачиваясь. Ни гопником, ни говном или подонком он ни в коем случае не был — просто пофигист с приличным чувством юмора.

Две его истории.

История первая.

В нашем классе было несколько круглых отличников, одна из них, Ира Шатунова, девушка амбициозная, староста и комсорг класса, вечно в поиске как бы чего еще сделать, чтобы похвалили — в общем полный антипод Вити. Ира Витю, мягко говоря, недолюбливала, и чувство было полностью взаимным; Ира пыталась вовлечь его в процесс, а Витя не любил, когда его будили во время уроков. Без серьезной причины.

Придя в один из дней в школу мы все увидели на доске большую надпись цветным (!) мелом: "ИРА — ДУРА!!" Ирочка в слезах выбежала, пришли завуч с классной руководительницей Фаиной Абрамовной, начался разбор полетов.

Хотя всем было в общем понятно, кто это сделал, но преподавателям показать пальцем на Витю просто так было чревато (см. выше — "Папа"), и начался мозговой штурм.

Фаина Абрамовна высказала предположение, что это сделал 9-й "Б" — там училась в основном шантрапа из проблемных семей, а Ирочку недолюбливали все. На что Витя — прекрасно понимая, что сам копает себе яму, но пох[рен] — возразил:

— Нет Фаина Абрамовна, это точно кто-то из наших.

— Но почему?! — бедная Фаина поняла, что по-тихому замести проблему под ковер не удастся...

— Потому что в 9-м "Б" не знают, что Ира — дура!

... как мы все сдержались..

История вторая.

В один из очередных приходов на уроки мы зашли в класс — и обомлели. Особенно обомлела мужская часть.

На потолке класса, в самой его середине, красовалось фото разворота из какого-то западного журнала с девушкой в купальнике. Журнал был видимо или Плейбой или Sports Illustrated, так как купаьника было мало а девушки — много. ОЧЕНЬ много было девушки!

Но и это еще было не все: по одной стене вверх шли следы ботинок размера 46-го, и по направлению к фото на потолке тоже был такой же след, но всего один.

Опять — завуч, завхоз, классная. Заперли дверь, выясняют — кто?! Хотя чего там выяснять...

Фаина Абрамовна, преподаватель математики, педагог с 20-летним стажем, умная женщина — но тут ее чего-то замкнуло:

— Нет, но я не понимаю: как он добрался до середины потолка, оставив только один след? Он что — прыгал?!

Тут я не выдерзжал, сполз под парту и икал там от смеха. За что был тут же заподозрен в вандализме, разврате и в западопоклонничестве.

Но обошлось.

Витю никто, естественно, не выдал, хотя никто из проподсостава, в общем, и не сомневался...