серьезные экземпляры. На первом курсе попал в Штаты по программе "учеба+работа", очень популярной в то время, и познакомился с чудаковатым парнем Джоном, коллекционировавшим монеты и жетоны со всего мира. С этого момента их стала связывать сначала "профессиональная" дружба, затем мелкий бизнес (Джон помогал находить на внутреннем рынке США необычные монеты, а Василий продавал их в РФ и СНГ через свои связи). После окончания института Василий решил попробовать трудоустроиться в Штатах. Сделал туристическую визу, взял подкопленные деньги и поехал. Целью поездки была не сама работа (виза-то туристическая, а нелегалом Василий быть не хотел), а понимание — реально ли получить что-то приличное вот так вот просто приехав. Ну, и местный рынок монет обещал ему некоторые бенефиты в плане нелегального дохода. Ещё раз подчеркну, коллекционеры — люди особенные, и их отношения не всегда можно понять. И в связи с этим Джон пригласил Василия пожить у себя, при том что сам он обитал в съемной студии в Джерси.

Прошло где—то пару недель, Василий обжился, изучил местный рынок, нашел варианты для продажи на Родине (интернет в те годы в РФ и тем более СНГ только начинал свое развитие), но главное — понял, что смысла в переезде сюда для него нет от слова вообще — с работой, которую он с легкостью может получить в РФ, тут дело непросто, и можно потратить год -два, пока попадешь в приличную контору.

В тот вечер Джон пришел домой с глазами на мокром месте. Оказалось, что его любимая бабушка только что скончалась в больнице, причем довольно неожиданно — ещё вчера они общались и все было ок. Похороны, хлопоты, то да се. Василий поддерживал приятеля как мог, и в силу этого узнал, что бабушка была весьма не типичным человеком- она любила Нью-йорк всей душой и телом, прожила в нем 40 лет и в преклонном возрасте категорически отказалась выезжать в дом престарелых (что, вообще, классика для местных). За ней приглядывал соцработниц, пока она не попала в больницу с какой—то болячкой средней тяжести. И вот такой конец.

После похорон Василий, решив подбодрить Джона, начал намекать ему, что теперь то он точно заживет намного лучше. Студия в центре Нью-Йорка, с видом, все дела...

Джон сначала не мог понять, о чем говорит Василий, затем, поняв, очень удивленно на него посмотрел. Осознав, что это возможно неучтиво говорить вот так сразу о наследстве, Василий решил перевести тему. Но Джон, по всей видимости осознав, что именно имел в виду Василий, сообщил, что студия перейдет к его отцу и его дяде, они её продадут, заплатят налог, и разместят эти средства на своих пенсионных счетах. И что в целом по Штатам это норма, за минимальными исключениями. Когда удивленный Василий рассказал ему про орду счастливых российских внуков и внучек, живущих в бабушкиных хатках по всей великой стране, Джон удивлено выдал:

— А что, так можно?!

P. S. Через месяц после приезда Василий улетел на Родину и больше в Штаты не летал, хотя с Джоном по монетам продолжал работать ещё несколько лет.

Иногда он брал меня на рыбалку на Печору и тогда мы еле возвращались на полуутопленной лодке, заваленной рыбой по лобовое стекло. В Саратове у него были примерно такие же планы на рыбалку на Волге. Однако главная мечта того года у дяди Володи была другая – он очень хотел купить командирские водонепроницаемые, противоударные и антимагнитные часы. У нас в поселке их почему-то не было, да и в Саратове за ними надо было стоять немного в очереди. Стоили они рублей 10-15, если я правильно помню, сумма для него небольшая, но и не гривенник. Поэтому в магазин за часами мы пошли через пару дней после приезда в Саратов, когда он окончательно утвердился в необходимости их приобретения, а главное – убедил в этом свою жену. В магазине было полно народу, в часовом отделе толпились мужики и выбирали себе часы примерно так же, как на рынке выбирают автомобиль: смотрели разные модели, совещались друг с другом, слушали рассказы бывалых носильщиков часов, пробовали их на зуб и т. д. Часа через два, насладившись процессом, дядя Володя наконец-то выбрал себе часы, надел их на руку, и мы пошли домой, уточняя время каждые две минуты. Часы мне безумно нравились, я был очень рад за дядю, и мы довольные пришли домой. Первое, что было сделано – было выставлено точное время и правильная дата на автоматическом календаре. После этого дядя Володя положил часы в стакан, налил туда водки до краев и глядя на сверкающие в стакане часы молвил тост: "Ну, за водонепроницаемые, антимагнитные и противоударные часы! ", после чего залпом высадил стакан и, махнув им, выкинул часы на пол. Жена его несколько окаменела, я же, хоть и знал про их противоударность, все равно их жалел. Дядя Володя поднял часы, послушал их и радостный гордо сказал: "Антиударные!". После чего кинул их опять в стакан, залил водкой и оставил их в стакане до утра.

Утром, проснувшись, он первым делом махнул стакан, одел часы на руку и радостный пошел умываться. Из ванны он вышел чернее тучи – часы не ходили, календарь ночью не перевелся. Все, что было сказано ему женой, он стойко пропускал мимо ушей, так как что там может понимать женщина в технике… После завтрака мы пошли в магазин и прямо при всех дядя Володя положил часы на прилавок и обвинительно громко сказал продавцу: "Я вчера у вас только их купил, а они уже не ходят! Брак! Меняйте!". Продавец, который похоже такие заявления выслушивал часто, спокойно их осмотрел и спросил, что с ними делали. Ему были подробно описаны испытания, которым часы подверглись, но ведь они "антимагнитные, противоударные и водонепроницаемые!". Вокруг толпились потенциальные покупатели часов и вникали в ситуацию. Продавец тяжело вздохнул и громко сказал: "Вот я удивляюсь с вас! Вы все правильно говорите, но все неправильно понимаете! Они антимагнитные, все правильно. Но противоударные не означает, что их можно со всей дури кидать на пол, их можно легонько ронять! И главное, "водонепроницаемые" не означает "водКонепроницаемые"! Спирт лучше смачивает металл и часы нельзя опускать в спирт и водку!". Дядя Володя на глазах стремительно превратился из нападающей стороны в сильно пострадавшую и спросил, что же теперь делать. Продавец взял часы и сказал зайти через неделю, пока их будут проверять в мастерской и будет вынесен вердикт по гарантии и ремонтопригодности. Неделя прошла в грустных сумерках, дядя Володя страдал в полном объеме по бутылке в день, и только мужество его жены в конце этой недели позволило ему быть относительно трезвым утром седьмого дня.

Вердикт был противоречивым: с одной стороны, выяснилось, что колпачок заводной головки был закрыт не до конца и в ту первую ночь в стакане часы полностью напились водки, не хуже дяди Володи. Заржаветь там ничего не успело, но здоровья часам это не прибавило. С другой стороны, в часах был погнут какой-то балансир и сломано еще чего-то, что все же являлось гарантийным случаем, т. к. по мнению часового мастера от простого падения так ломаться часы не должны были. Дяде Володе выдали аналогичные часы, но предупредили, что инструкцию надо читать, а главное – правильно понимать и исполнять. Счастью его не было предела! До конца моего пребывания в Саратове часы покоились на мягкой подушечке под зеркалом, время по ним можно было смотреть, но в руки брать нельзя! Потом, на протяжении многих лет, сколько мы еще встречались на севере, дядя Володя носил часы как нормальный человек на руке, фобия у него прошла. Часы служили ему верой и правдой до самого его конца и, насколько я знаю, перешли далее его дочери и внуку. Сейчас им уже более 30 лет, но я уверен, что они все еще ходят, оставаясь антимагнитными, противоударными и водонепроницаемыми.